Очарованная луной - стр. 2
– Ну наконец-то. Я уже начал волноваться.
Этот тягучий южный говор она помнила по их первому и единственному телефонному разговору, который состоялся неделю назад, однако его обладатель оказался совершенно не таким, каким она его себе представляла.
Чтобы взглянуть ему в лицо, ей пришлось задрать голову.
– Вэнс Шелби?
Старик кивнул. Казалось, он ее побаивается. Мысль о том, что такой великан может чего-то бояться, привела Эмили в замешательство, и она поймала себя на том, что следит за своими движениями, чтобы не напугать его.
– Здравствуйте. – Она медленно протянула руку. – Я Эмили.
Он улыбнулся. Потом улыбка переросла в смех, вернее, трескучий рев, как от большого костра. Ее рука полностью утонула в его ручище, когда он пожал ее.
– Я знаю, кто ты, детка. Вылитая твоя мама в таком же возрасте. – Его улыбка померкла так же стремительно, как и появилась. Он опустил руку и принялся неуклюже оглядываться по сторонам:
– А где же твои чемоданы?
– Оставила на крыльце.
Возникла неловкая заминка. До недавних пор они даже не подозревали о существовании друг друга. Как же вышло, что темы для разговора исчерпались так быстро? Ей столько всего нужно было узнать.
– Что ж, – произнес старик наконец, – весь второй этаж в полном твоем распоряжении. Мне-то туда уже и не подняться. Артрит. Я теперь вот куда перебрался. – Он указал на складную дверь. – Можешь занимать любую комнату, какую захочешь, но мама твоя жила в самой дальней, справа. Расскажешь мне потом, что там на обоях. Хочу узнать.
– Спасибо. Обязательно, – пообещала она.
Но он уже удалялся в сторону кухни, громко шаркая ногами в невероятного размера туфлях.
Озадаченная, Эмили проводила его взглядом. И это все?
Она вернулась на крыльцо и втащила в дом сумки. На втором этаже обнаружился длинный коридор, пахнущий шерстью и теснотой. Из коридора вели куда-то шесть дверей. Эмили двинулась вперед, со скрежетом волоча сумки за собой по дубовому полу.
Дойдя до последней двери с правой стороны от лестницы, она выпустила сумки и пошарила рукой по внутренней стене комнаты, нащупывая выключатель. Первое, что бросилось ей в глаза, когда вспыхнул свет, были обои в мелкий лиловый цветочек, похожие на ароматизированную бумагу. В комнате и в самом деле пахло сиренью. У стены стояла кровать с балдахином; рваные остатки тюлевого полога болтались на стойках, словно поникшие флажки на флагштоках.
В изножье кровати стоял массивный белый сундук. На нем затейливой вязью было вырезано имя: Далси. Так звали мать Эмили. Она мимоходом провела рукой по крышке. На кончиках пальцев осталась густая пыль. Сквозь запустение, как вода из-под ледяной корки, просачивалось исходившее от этой комнаты отчетливое ощущение привилегированности.