Размер шрифта
-
+
Обыкновенная любовь - стр. 5
И костюмчик – несвадебно строгий:
неудобно рядиться в невесты.
И свекровь до сих пор не простила.
Это было… как замок песочный… —
вот и слёзы из глаз повлажневших —
сумасшедшее, милое счастье!
Торт в оборках воздушного крема!
Я себя соберу по кусочкам,
вспоминая надрывно и нежно.
Не прощая себе, но прощаясь,
я шагну в настоящее время.
Пью бессонную ночь, не пьянея.
И с чего бы? – в бокалах не вина,
а горчащие пряные травы —
или опыт печальный, дорожный…
Буду жить без ненужных сравнений,
не кидаясь к иконам с повинной.
Снова ночь перед свадьбой. Как странно…
Но возможно…
Измена
Всего лишь слово. Резкое, как свет,
Нацеленный в глаза,
как рокот гулкий,
Как нож кривой в оглохшем переулке,
Как стылый звон рассыпанных монет,
Как спину рассекающая плеть…
Прощёлкал ключ в замке. Уже двенадцать.
И – не смотреть в глаза, и – не сорваться
На крик,
а тихо: «Ужин разогреть?» —
Ну, нет так нет… Ещё – не оставаться
Вот так, глаза в глаза… И – не сорваться
Вдрызг, яростно, непоправимо, вдруг…
Спасительного телефона круг —
А что спасать? Измена – это раб,
Убивший господина. Мой корабль
Идет ко дну – и прохудилось днище,
И паруса уныло ветра ищут,
И духу не хватает на вопрос —
Один, решающий… Вдруг – невозвратно?
Как жаль себя… Жалеть себя приятно
И унизительно, и муторно до слёз.
А говорят, начните жизнь сначала,
Мол, с чистого листа – но разве мало —
Порвать, унизить, скомкать чистоту?
Откуда взяться чистому листу?!
Не удержаться и не удержать,
И жечься о костер, не мной зажжённый,
И делать вид… и слепо отражать
То, проступившее в его лице, чужое,
Пугающее… гуще плен теней,
И в складочке у рта застыла резкость…
О страшная развилка – неизвестность,
Которая известности страшней…
* * *
Наше прошлое: что ж так быстро-то!
Помню – пятнами на холсте…
Но спасибо за то, что был со мной,
что меня, словно песню, выстрадал,
что берёг и не звал в постель,
за мальчишескую доверчивость —
редкость, право же, мне везёт…
За любовь – будто сон о вечности,
а не скучненький эпизод.
И за ревность – глухую, тайную,
пред которой слова бледны,
за печальное испытание,
за вину мою – без вины…
И разлука. И зов «дождись меня…
а иначе дурман и тьма…»
От обиды – пока единственной —
ты неделю сходил с ума.
Откровения телефонные,
и пирожные, и кино,
и стояния подбалконные —
лестно? трогательно? смешно?
* * *
А года обернулись милостью,
одарили тебя женой.
То, что слабостью раньше мнилось мне,
было стойкостью. Ох, родной,
не у каждого хватит мужества
спесь и гонор к чертям послав,
примириться с любовью дружеской,
но не женской – увы, ты прав.
И не ждать откровений радужных —
на душе и без них черно.
Страница 5