Общак - стр. 21
Какой-то миг – может быть, даже несколько последовавших одно за другим мгновений, из которых было невозможно выделить самое яркое, – он был счастлив!
– Что ж, спасибо, – проговорила Надя, когда Боб довез ее до дому.
– Что? Нет. Спасибо вам. Прошу вас. Честное слово. Это… Спасибо.
– Он хороший, – сказала Надя. – Вы еще будете им гордиться, Боб.
Боб поглядел на щенка, который теперь, слегка посапывая, спал у нее на коленях.
– Так и должно быть? Щенки все время спят?
– В основном да. Потом они носятся как заведенные минут двадцать подряд. А потом снова спят. И гадят. Да, Боб, не забывайте об этом: они гадят и всюду оставляют лужи. Не злитесь. Они по-другому не умеют. Почитайте книги. Потребуется время, но собаки довольно быстро понимают, что в доме этого делать нельзя.
– Насколько быстро?
– Месяца за два. – Она наклонила голову. – Может, за три. Не теряйте терпения, Боб.
– Не терять терпения, – повторил он.
– И ты тоже, – обратилась она к щенку, снимая его с коленей. Щенок проснулся, фыркая и сопя. Ему не хотелось, чтобы она уходила. – И оба берегите себя, – сказала она, выходя из машины, помахала Бобу, поднимаясь по ступенькам, и зашла в дом.
Щенок сидел на задних лапах и смотрел в окно, как будто ожидая, что Надя появится снова. Он обернулся через плечо к Бобу, и Боб почувствовал его растерянность. И свою тоже. Он не сомневался, что ничего хорошего не получится ни у него, ни у этого бездомного пса. Боб был уверен, что мир слишком суров.
– Как тебя зовут? – спросил он щенка. – Ну?
Щенок отвернулся от него, словно говоря: «Верни девушку».
Первым делом щенок нагадил в столовой.
Боб сначала даже не понял, что это он делает. Щенок начал принюхиваться, уткнувшись носом в ковер, а затем поднял на Боба глаза с крайне смущенным видом. Боб спросил: «Что?» – а щенок навалил кучку на угол ковра.
Боб кинулся к нему, как будто мог его остановить, затолкнуть все обратно, и щенок отпрянул, побежал в кухню, роняя по дороге катышки на деревянный пол.
– Ничего страшного, – сказал Боб. – Все в порядке.
Даром что от порядка теперь мало что осталось. Почти все в доме было как при матери, а мать ничего не меняла со времени покупки дома в пятидесятые. А тут дерьмо. Экскременты. В доме его матери. На ее ковре, на ее полу.
За те секунды, что Боб шел к кухне, щенок успел сделать на линолеуме лужу. Боб едва не поскользнулся на ней. Щенок сидел, прижавшись к холодильнику, глядел на Боба, напряженно ожидая удара и стараясь не дрожать.
И это остановило Боба. Остановило его, хотя он понимал, что чем дольше пролежит та кучка на ковре, тем труднее будет его отчистить.