Общага-на-Крови - стр. 29
– Эта тирада, Иван, по канонам литературных жанров называется панегириком, – веско заметил Игорь. – А он необъективен по многим причинам. Во-первых…
– Погоди, Игорёха, дай договорить, – отмахнулся Ванька. Он был красный, потный, взлохмаченный. Внимательно глядя на него, Нелли аккуратно зажгла сигарету. – Здесь соврать нельзя, значит, верно себя оцениваешь и начинаешь к себе серьёзно относиться, потому что, кроме себя, ничего больше нет. И жить по-настоящему только здесь начинаешь, потому что общага сразу ставит перед тобой те вопросы, на которые надо отвечать, если хочешь человеком оставаться. И нигде, кроме общаги, с ними напрямую не столкнуться, потому что обычно они растворены в быту, незаметны и даже как-то необязательны, ведь они же глубинные, сокровенные. Да, кроме общаги, и не ответишь на них нигде – накала не хватит, не готов будешь, прощёлкаешь их к чёртовой матери и останешься последним чмом. Здесь наша жизнь как в фокусе собрана, предельно обострена и обнажена, потому что общага – это… это…
Ванька опять сбился, не находя слов.
– Истина, – вдруг сказал Отличник.
– Не ожидал я, Иван, что ты вдруг окажешься таким пламенным апологетом общаги, – заметил Игорь, – и столько обнаружишь в ней достоинств, доселе нам не ведомых…
– Весь мир – общага, – сказала Нелли.
Отличник задумался: а чем же для него является общага? Он вспомнил её всю, словно вышел из пересечения каких-то пространств и оказался напротив её подъезда, а над ним, надменно не опуская взгляда, стояла общажная стена, сложенная из жёлтого, как вечность, кирпича. Отличник словно входил в смысл общаги, как в здание, и уже сам только вход нёс в себе массу значений. Отличник представил, как он поднимается по ступенькам крыльца и перед ним ряд из шести дверей. В этом ряду тайна только в крайней левой двери, ибо лишь она открывается, а остальные заперты намертво. Человек, решивший войти в общагу, обязательно почувствует своё ничтожество у этих зачарованных дверей, когда несколько раз подряд не сможет совершить элементарного действия – открыть какую-либо из них. А найдя нужную, он окажется в узком коридорчике, который собьёт с толку, заставляя повернуть перпендикулярно тому направлению, на продвижение по которому человек затратил уже столько усилий. Коридорчик этот разделён пополам ещё одной дверью, которая, притянутая пружиной, всегда закрыта и хитро открывается на входящего, заставляя его сделать оторопелый шаг назад. И последним толчком этого не сложного, но мудрого механизма принижения человека и сбивания спеси является коварный высокий порог, о который спотыкаются слишком робкие и слишком наглые. Для робких это напоминание о необходимости лёгкого поклона, а для наглых – удар, предупреждающий о том, что все здесь смерды, крепостные господина, воплощённого в громаде общаги, и, как все холопы, они должны оставить за порогом гордость и подчиниться закону, который неслышно и грозно звучит в каждом закутке.