Obscura reperta. Тёмные открытия. Игра в роман. Часть 5. Поверхность бездны - стр. 6

Я дошел до каюты капитана. Свет из иллюминатора говорил о том, что он еще не спит. Я постучал и открыл дверь. Он сидел, облокотившись на стол, подперев кулаком голову. Перед ним лежало разбитое на куски гипсовое распятие. Я вопросительно поглядел на него.

– Разбилось во время бури, – сказал он задумчиво. – Никак не могу склеить.

Он продолжал подбирать куски один к другому, словно складывал головоломку.

– Садитесь, – предложил он и, отложив очередной осколок, который никуда не подходил, потянулся за бутылкой. – Как вас зовут?

– Поль Варвик, – сказал я.

– Фалькенберг… Якоб. – Представился он в ответ и поинтересовался: – Морская болезнь вас не мучает?

– Нет, – ответил я, – хотя я предпочел бы ее…

– Понимаю, – тихо покивал он.

Мы выпили. Говорить нам было не о чем. Слишком много было в каждом из нас такого, о чем говорить с другими не следует. Да и потом мы ничем не могли помочь друг другу. Два одиноких человека, окруженных своими призраками.

______

Шли дни. Я в основном спал, иногда я читал позаимствованную у капитана Библию, читал машинально, не вникая в слова, просто, чтобы чем-то занять себя. Выходить на палубу было бесполезно – мы шли через океан и вокруг была лишь бездна воды, вероятно, такая же, какая была в Начале. Я избегал выходить еще и потому, что меня угнетало странное ощущение, которым сопровождались любые встречи с кем-то из команды, мне казалось, что от них исходит трупный смрад. Может быть, из-за цинги и нечистоплотности их дыхание было таким неприятным, но каждый раз, когда я проходил мимо изможденных молчаливых людей, со злой тоской провожавших меня глазами, я чувствовал этот запах. Мне трудно забыть его. Однажды придя навестить деда, я нашел его мертвым. Его труп уже несколько дней лежал на кровати, а мы и не знали об этом. У меня был ключ, я вошел и это запах ударил мне в лицо, казалось, даже глаза щиплет, хотя, это, конечно, была лишь игра воображения. Несколько раз поздним вечером я заходил к капитану, но говорить мы не могли – тяжесть, давившая каждого из нас, была слишком велика. За каждым из нас стояла смерть, это было ясно и мне, и ему. О чем тут говорить. Мы молча пили его виски, потом я уходил.

Вскоре я решил, что так кончить жизнь не хочу, что мне надоело ожидать последнего часа в компании трупов, и я хочу либо ускорить его приближение, либо сменить обстановку. Я попросил Фалькенберга высадить меня на ближайшем острове. Он ответил, что осталось немного, меньше того, что мы уже прошли. Сказал, что острова тут в основном крошечные и необитаемые. Я ответил ему, что мне это подойдет. Он покачал головой.