Obscura reperta [Тёмные открытия]. Игра в роман. Часть 4. Между собой настоящим и прошлым - стр. 46
– И что ты делал?
– Я… сидел здесь, смотрел на тебя.
– Это не честно смотреть на людей, когда они спят! Это неправильно, так нельзя делать!
– Прости, я сначала хотел уйти, но когда ты спишь, ты такая…
Снова ее раздражение растворилось в его любви как горстка соли в воде. Она улыбнулась, выбралась из-под одеяла и перебралась к нему на кресло.
– Что всю ночь просидел?
– Нет, потом я пошел к Марго – ей что-то приснилось, она заплакала так жалобно. Побыл у нее, хотел сюда вернуться, но побоялся тебя разбудить. Когда входишь в комнату, где человек спит, словно проделываешь собой дыру в его сне, и сон пугается и начинает сквозь эту дыру утекать, даже если ты очень тихо себя ведешь и не шевелишься, само присутствие неспящего мешает тому, кто спит. Поэтому я пошел на кухню и сидел там, читал.
– Почему ты не спал?
– Когда волнуюсь или о чем-то думаю неотвязно, не могу заснуть.
– О чем?
– Много о чем, так не расскажешь.
– Скажи, что было вчера? Почему ты был таким? Ведь ты доверяешь им, они любят тебя, да они… они просто боготворят тебя…
– Знаю. Прости, я вел себя…
– Ты был в каком-то воспоминании… тяжелом, да?
– Да, прости.
– Прощу, если расскажешь, – пора было пускать в ход клещи. – Давно это было?
– Пять лет назад. Тогда… я тогда… в общем, первый раз собрался жениться. Все очень странно было и плохо закончилось.
– Вы расстались.
– Нет, совсем плохо. Ладно…
Артур очень коротко, тщательно выбирая слова, рассказал ей про Кэт.
– Господи, как же… Она… послушай, разве она тебя любила?..
– Она словно пыталась ухватиться за какую-то соломинку, так меня обо всем расспрашивала, что и как будет, словно надеялась на что-то, но я, видно, не смог оправдать ее надежды… Я, наверное, все делаю как-то не так, меня поэтому невозможно любить, ну еще как брата или друга, может быть, а вот… Ну что ты?
– Нет! Нет-нет-нет! – Эммануэль прижалась к нему и сквозь всхлипы сдавленно повторяла свое «нет», потом вдруг отстранилась от него, словно вспомнив что-то такое, что изменило ход ее мыслей, посмотрела ему в глаза, снова обняла. – Так не может быть! Это несправедливо! Так быть не должно! Ты лучше нас!
– Маню, разве можно так? Как можно решить, кто лучше кого.
– Я могу для себя решить! Помолчи! – она закрыла ему рукой рот. – Я знаю, что ты лучше меня, ты лучше Роланда и еще многих моих знакомых! Тебе, наверное, в детстве такое часто говорили, – она осторожно пыталась разворошить тот пепел, который покрывал его боль, пытаясь расчистить от него свою догадку. – Ты делаешь не так, говоришь не так, одергивали, даже когда ничего плохого не натворил, да?