Обрыв - стр. 30
- Лучше к нам, - заупрямился Ярослав.
- Нет.
- Беата.
- Я хочу домой.
Говорить получалось с трудом. Горло дергало, произносить слова было больно. Но мне нестерпимо хотелось домой, в нашу уютную квартиру. Туда, откуда я уехала в прошлый свой приезд, где оставила маму с папой. Мне казалось, что они должны ждать меня там. Да, я понимала, что их больше нет. Но одно дело понимать это умом, и совсем другое - принять сердцем. Сердце требовало ехать домой. Оно еще надеялось, что произошла ошибка, и мама с папой непременно встретят меня на пороге нашей квартиры.
Ярослав внимательно посмотрел на меня и резко прекратил этот бесполезный спор.
- Хорошо, поехали.
Он не успел притормозить у моего подъезда, а я уже открыла дверь и буквально вывалилась из машины.
С трудом сохранив равновесие, напрочь забыв о чемодане, о сумке, где лежали ключи от квартиры, со всех ног кинулась бежать. Мне нужно было убедиться, что мама с папой ждут меня дома.
- Беата, подожди! - кричал мне вслед Ярослав. - Осторожнее! Не беги! Ключи!
Я ничего не слышала, неслась к подъезду. Набрала код и не дожидаясь лифта, побежала по ступенькам. Ярослав бежал следом за мной, оставив машину посреди двора.
Я звонила, стучала, звала, дергала дверную ручку, но никто не открывал. Когда Ярослав распахнул входную дверь, влетела в квартиру, пронеслась по комнатам и уже на кухне поняла: все. Родителей здесь нет. Их вообще больше нет. Я осталась одна.
Все дальнейшее я помню очень смутно. Прощание, похороны, поминки, соболезнования близких и знакомых, посещение нотариуса, постоянное присутствие рядом Ярослава - все было, как во сне.
Отчего-то отчетливей всего запомнился телефонный разговор с Пашкой. Оказалось, он сломал ногу так неудачно, что потребовалось вставлять то ли штифт, то ли еще что-то, я не поняла, но врачи оставили его в госпитале. Пашка уговаривал меня держаться, рвался ко мне и проклинал собственную неуклюжесть. Из жалости к нему, а еще, чтобы закончить разговор, я заверила друга, что справлюсь со всем сама. Кажется, тогда он впервые серьезно на мня обиделся.
В себя я пришла примерно через месяц после похорон. Оглянулась вокруг и поняла, что сижу в квартире одна. И чувство одиночества захлестнуло с головой.
Я рыдала, сидя на полу в гостиной. Звала маму, отца. Просила у них прощения, что так редко приезжала к ним в последнее время. Потом проклинала их за то, что они оставили меня. Как они могли так поступить со мной? И снова звала. Клялась, что буду самой послушной дочерью на свете. Швыряла вещи, била посуду, ломала мебель. И все время повторяла: «Это несправедливо».