Обряд - стр. 27
– Куда тогда? – Васька заводит двигатель.
– А вон, смотри, через дорогу, вроде все цело.
– Да ты офигел, – присвистывает рыжий.
– А че?
– Да не пойду я туда.
– Это почему?
– Ну это же дедов дом. Туда нельзя.
– Дедов? – спрашивает Мишаня, подумав о своем собственном одноногом деде, который в этом доме жить никак не мог, потому что у него квартира от завода в центре поселка, там, где они сейчас с матерью живут.
– А ты не помнишь?
– Нет.
– Ну да, ты ведь мелкий был.
– Так че?
– По-любому нет.
– А куда тогда?
– Не знаю. По домам? Или в тачке?
– В тачке не прикольно. Вы надышите все, а окошко не открыть – сожрут, – ворчит Вася.
– Так а что не так с домом? – снова спрашивает Мишаня.
– Там жил дед, злобный говнюк.
– Ну и что? Мой дед тоже злобный говнюк, – пожимает плечами Мишаня.
– Говорят, он внучку свою убил и в огороде закопал.
– И вы верите? – Мишаня с сомнением осматривает двоих рослых парней, потом кидает взгляд на дом сквозь запотевшее от их водочного дыхания стекло. – Дом как дом.
– И что, ты зайдешь?
Мишаня чувствует, как внутри опять жжет. Петька бы зашел, ему-то плевать было на всякие страшилки. Он в лес вон на кабана пошел. Тут у Мишани перед глазами встают валун и Петькины ноги в резиновых сапогах, блестящие на мокрой траве. Видимо, его лицо выдает испуг.
– Зассал?
– Ничего я не зассал. Просто… мошки кусают.
– А ты бегом.
– А вы?
– Ну а мы – за тобой.
Мишаня берется за ручку двери, а потом медлит.
– А что еще сделал этот дед?
– Да много чего… хорошего. Дочь его в лесу повесилась, чтобы только не жить в этом доме. А сама она была одной из этих.
– Каких?
– Ну, как Васька. Финка.
– Да не финн я, просто рожа такая, широкая, и волосы рыжие.
– Не заливай. Мы все знаем, как у мамки твоей девичья фамилия, – ехидничает Саня.
– Иванова! Понял?
– Так вот, – Санек продолжает, сверля Мишаню глазами, – дочь его в лес ходила, с камнями разговаривала, все в таком духе. Странная тетка, но красивая была. С батей твоим дружила, кстати говоря.
– Шибанутая, – усмехается Васька. – Как и папка ваш, только ты не обижайся. Оба не от мира сего.
Мишаня чувствует, как под толстыми рукавами куртки проступают мурашки.
– Дочку в лесу на суку нашли, а внучка и вовсе пропала, врубаешься? – продолжает Саня.
– А дед?
– А дед остался тут, когда всех увозили, отказался переезжать и помер в этом самом доме, его нашли только месяц спустя, потому что псина его выла на весь поселок.
Перед Мишаниными глазами мелькают какие-то картинки. Черноволосая девочка на велосипеде тормозит у их калитки. Петька выходит, кричит матери что-то отрывистое. Девочка машет Мишане, улыбается.