Обручённые небесами - стр. 4

Ласковое прикосновение его тёплых рук к моему подбородку, три неторопливых и нежных поцелуя в уголки губ – и все печали улетели прочь.

– Засыпай спокойно и ничего не бойся! – прошептал Нестор. – Завтра ты проснёшься и встанешь с постели здоровая и бодрая. Сладких снов тебе, моя любимая!

****

Я пробудилась от неприятной прохлады и вновь услышала чьи-то разговоры. К счастью, больше никто не собирался убивать меня. Однако недавние события сделали своё дело: я боялась как-либо обозначить себя в этом новом, неизведанном мире. Что-то зловещее и отталкивающее чудилось мне во всём, что меня окружает.

– Ну и зябко же здесь! – воскликнул кто-то поблизости.

Этот голос явно принадлежал молодой девушке.

– Неженка ты, Грунька! Его сиятельство прохладу любит, – надменно произнёс другой женский голос. – Скоро госпожа Оболенская пожалует. Комнату готовить надо. А я с твоей сударыней должна торчать!

– Арина, мы бы давно уехали, коли бы барышня моя не сделалась больна, – начала оправдываться Груня, и я поняла, что эта девушка – моя служанка.

– Барышня твоя могла бы и дома помереть, – злобно усмехнулась Арина, и я сжала под покрывалом кулаки.

– Да что ты говоришь! Как ты смеешь ей погибели желать?! Сердца нет у тебя, собака ты злая. Все вы тут, в усадьбе этой таковы. И хозяин ваш безбожник бесноватый, кровопийца и злодей, ни суда на него нет, ни наказания. Я бы и ногой на эту землю не ступала, коли бы не хозяйка моя….

Душа моя возликовала. Чувство пугающего одиночества начало таять как свеча. Я понемногу стала набираться храбрости для того, чтобы вступить в эту новую жизнь.

– Уймись, дитя, – высокомерно бросила Арина. – Крепостная крепостной рознь. Видишь агаты в ушах моих? Чёрный князь мне их пожаловал. Платье тоже, десятое уж намедни в дар приняла. Даже у барышни твоей такого нет.

– Платье красивое, не спорю, – согласилась Груня. – Я как увидала тебя, так и не поверила, что ты крестьянка. Да наряд такой только на праздник и наденешь. Ни грядку вскопать в нём, ни избу подмести.

– В огороды уж четыре года нога моя не ступала, и из избёнки я давно ушла, – гордо ответила Арина. – Спина от корсетов выпрямилась, ручки стали белы. Комната моя невелика, да уютна, другой и желать не могу.

– Но отчего же барин ваш с другими крестьянками не так милостив? Отчего к тебе одной такой щедростью проникся?

– Другие его сиятельству погибели желают, зверем да извергом его кличут. А я ему покорна и всегда с ним ласкова, – усмехнулась Арина. – Жена у него леденистая и глупая была. Одно хорошо – Нестора Виссарионовича на свет произвела. Он, бесспорно, собою хорош, да молод ещё. К тому же, на крестьянок не глядит. То ли дело батюшка его! Да, вольной его сиятельство мне не напишут и под венец меня не поведут. Но всякая девка дрожит, лишь услышит каблуков моих стук да шелест платья моего. Сразу пол метёт живее да полы до блеска натирает. Знает, что одно слово моё – и кожу с неё розгами сдерут. Что же ты замолкла? Испугалась?