Обречены воевать - стр. 23

Выделяя в среднем всего 2 процента своего ВВП на оборону с конца 1980-х годов (США приближаются к 4 процентам расходов)[79], Китай благодаря трем десятилетиям двузначного экономического роста обеспечил себе отличные возможности восьмикратного увеличения оборонных трат[80]. Сегодня его оборонный бюджет в 146 миллиардов долларов по рыночному курсу (или 314 миллиардов долларов в ППС) является вторым в мире после США и вдвое превосходит цифры России[81]. Военную мощь Китая мы более подробно обсудим в главе 6, пока же достаточно указать, что Китай уже располагает рядом преимуществ на поле битвы. Наиболее авторитетной оценкой изменения баланса военной мощи в регионе может считаться исследование 2015 года «Система военных показателей США и Китая», проведенное корпорацией «РЭНД». В исследовании утверждается, что к 2017 году Китай добьется «преимущества» или «приемлемого для себя паритета» в шести из девяти областей использования обычного вооружения: например, при атаках на авиабазы или наземные цели, при обеспечении превосходства в воздухе и в недопущении использования противником космического оружия. Итогом исследования является вывод о том, что в следующие пять-пятнадцать лет «Азия станет свидетелем постепенной утраты господства США»[82]. Наряду с экономическим прогрессом, военные успехи Китая стремительно подрывают статус Америки как мирового гегемона и вынуждают лидеров США всерьез задумываться о пределах американского могущества.

Будучи государственным секретарем, Хиллари Клинтон однажды предположила, что в двадцать первом столетии концепция баланса сил уже непригодна[83]. Ли Куан Ю не согласился с нею. Он рассматривал эту концепцию как краеугольный камень международных отношений. Но, по его словам, «в старой концепции равновесие сил означало преимущественно военную мощь. В сегодняшних условиях это сочетание экономических и военных мер, причем, на мой взгляд, экономика здесь перевешивает»[84].

Этот новый баланс сил известен под другим именем – геоэкономика, то есть использование экономических инструментов (от торговой и инвестиционной политики до санкций, кибератак и иностранной помощи) для достижения геополитических целей. Роберт Блэквилл и Дженнифер Харрис изучают эту концепцию в своей книге «Война другими средствами: геоэкономика и государственное управление» (2016). Они утверждают, что Китай «является ведущим практиком геоэкономики, а также, возможно, стал главным фактором возвращения регионального и глобального проецирования силы в экономику (без применения политической и военной силы)»