Обреченный мост - стр. 19
Следом за очередью захлопали винтовочные выстрелы, а затем бухнула граната, и звук разрыва, незримо отскочив от серых утёсов, объявился справа и слева низины.
– Это внизу, в долине, – не оборачиваясь, бросил Сергей.
Володька отряхнул цепкие семена со штанов и сказал важно:
– Я так и подумал.
– Так и подумал… – то ли дразнясь, то ли случайно повторил Хачариди.
Вскоре рыжие листья и сухие соцветья расступились, будто осыпались, и открылась пейзажная панорама долины Коккоз, восточного её окончания. Разлинованная цветными лоскутами садов и полей, долина разворачивалась километров на двадцать-тридцать. Тут и там её обуглили пятна пожарищ – здесь в 41-ом отступала в сторону Севастополя наша 383-я стрелковая.
Присев на краю обрыва на одно колено, Сергей приставил к глазам бинокль.
Деревня. Пасутся козы, семенит куда-то женская фигурка с узелком, клюет воду в невидимом отсюда колодце «журавль». Только кирпичные трубы, ржавые короба вентиляции с китайскими шапочками козырьков, да проваленный плоский шифер цехов консервного завода, бывшего «Кадо», выделяются на этом пасторальном фоне своей сравнительной «индустриальностью».
Оттуда, от консервного завода, и раздавались звуки перестрелки, и возле развалин мелькали, сутулясь и приседая, коричневые человечки. Румыны. И на дороге, идущей мимо завода к селу, стоял камуфлированный осенним листопадом фургон. Не один, судя по желтоватым клубам ещё не осевшей пыли. Другой, видимо, объезжал развалины разбомбленного завода с другой стороны…
…С тех пор как едва не прошитый огненными пунктирами трассеров Родриго покатился по прелой траве костровой площадки, он, кроме лейтенанта, никого из своих больше не видел. Нет, не совсем. Несколько секунд где-то рядом, видимо, прикрывая их приземление, часто грохотала «пила Гитлера» – немецкий пулемёт «MG-42» в руках Луиса; и Родриго, кажется, даже видел краем глаза, как Луис кувыркнулся в чёрную бездну за край обрыва, подброшенный огненной кляксой разорвавшейся гранаты.
Что было далее? Бог весть, ибо сам он рванулся в спасительную мглу близкого, в десятке шагов, леса, прочь от треска и грома, огненных брызг и вспышек.
Извиваясь ящерицей, Родриго проделал всего несколько футов, как на него обрушился враг. Толкнул в спину, едва он попытался вывернуться, так что парнишка уткнулся лицом в траву, перехватил руку Родриго, рефлекторно потянувшуюся к кобуре на поясе. И горячо зашептал ему в самое ухо:
– Silencioso! No se contraigas!
И прежде чем Виеске решил, похоже ли это на румынский, слышанный в учебке, «враг» продублировал на русском языке: