Обреченность - стр. 2
Собеседники – старик сосед и его сын, молодой, еще не служивший казак, – молча слушали. Хозяин куреня, тоже фронтовик, батареец, дымя самосадом, чинил сеть.
Сосед с интересом спрашивал:
– А энти, большаки, стал быть, счас вместо царя? Что ж они думают?
Степан отвечал со знанием дела.
– Теперича все! Войне конец.
Старик возмутился:
– Как это конец? А если германец к нам придет?
Фронтовики в один голос осадили соседа:
– Нам войны хватило! А ты можешь идти воявать. И сына с собой прихвати. А мы дома посидим.
Все же часть офицеров, помнивших о сорванных погонах и пережитых унижениях, были уверены, что перемирие будет недолгим.
– Погодьте трохи, станишники. Ненадолго расстаемся. Скоро вас так запрягут, что сами нас на подмогу покличите!
После того как покончил с собой генерал Каледин, началась агония города. Иногородняя дума, к которой перешла власть, решила сдаться и ждала большевиков с хлебом-солью.
Казаки же решили защищать город.
В феврале 1918 года они собрались на Круг, который потом назвали «назаровским». Казачьи делегаты, собравшиеся в здании Новочеркасского станичного правления, утвердили на посту Донского атамана бывшего Походного атамана генерал-майора Анатолия Назарова. Председательствующий на кругу войсковой старшина Волошинов объявил:
– Господа! Предоставим слово Донскому атаману.
Зал дрогнул от взрыва аплодисментов.
И тут с шумом отворились двери. В зал вошел бывший есаул Николай Голубов, переметнувшийся на сторону красных. За его спиной маячили солдаты с красными лентами на смушковых папахах, перепоясанные пулеметными лентами матросы. В кармане полушубка Голубова – браунинг на боевом взводе.
– В России произошла великая социальная революция, а вы тут штаны просиживаете! – крикнул он громким хозяйским голосом. – А ну встать!
Делегаты встали. Остались сидеть лишь атаман Назаров и Евгений Волошинов.
– Не орать здесь! – сказал Назаров холодным ровным тоном. – Кто вы?
– Я Голубов, командир отряда революционных бойцов. Выполняю распоряжения Донского казачьего комитета! – закричал Голубов и сунул руку в карман полушубка.
Назарову показалось, что стоящий перед ним человек – пьян.
– Нет на Дону такой власти, господин командир революционного отряда. Земли Дона подчиняются решениям Войскового круга и атамана.
Голубов стоял лицом к донскому атаману в своей лохматой папахе, полушубке без погон, перетянутом ремнями портупеи. Еще никогда Голубов не ощущал в себе такой страшной силы и ярости. Даже самому стало немного страшно от этого ощущения. От слов атамана Голубова перекосило, он побледнел. Крикнул: