Обреченная цитадель - стр. 3
Но генерал-полковник был настолько толстокож, что не замечал вокруг себя безмолвного пространства. Похоже, что в связи с наступлением американо-британских войск он вообще не желал ничего замечать.
Возможно, появление Эберхарда фон Макензена в Оберхофе связано с личными обстоятельствами: генерал-полковник как-то хотел отсрочить свою близкую отставку, на чем настаивал Рудольф Шмундт, дважды заявляя на совещании о его неудачном командовании. Последнее слово оставалось за Гитлером, но фюрер по какой-то неведомой причине медлил, полагая, что ситуация в Италии еще как-то может улучшиться.
По широкой лестнице Адольф Гитлер вместе с сопровождающими направился к каменистой тропе, которая вела к выступу скалы, на которой размещался павильон «Моослендеркопф». Фюрер нередко использовал двадцатиминутную прогулку, чтобы обсудить с начальником управления сухопутных войск некоторые вопросы предстоящего совещания. На фронте наступило некоторое затишье, велась позиционная война. Вызывал беспокойство Крымский полуостров, где русским войскам удалось прорвать оборону на Перекопском перешейке южнее Сиваша. Если ситуация будет и далее усугубляться, то у русских появится возможность вывести на оперативный простор танковый корпус.
Позади них, о чем-то переговариваясь, следовали Раттенхубер, начальник полицейской команды Хэгль и Линге. Ева Браун с фотографом Хофманом[7] и оператором Францем[8] замыкали группу. Из обрывков разговора было понятно, что Генрих Хофман не мог нарадоваться ясной погоде, ожидая, что снимет фюрера на фоне горных хребтов. Фотографирование у Хофманов было семейным делом, его отец имел собственное ателье и среди его клиентов были высокопоставленные особы и даже члены королевских фамилий. Он любил рассказывать о том, что однажды в молодости ассистировал в Висбаденском замке придворному фотографу Томасу Фойгту на фотосессии кайзера Вильгельма Второго[9] по случаю его встречи с русским императором Николаем Вторым. Еще тогда он отметил, что глаза императора Николая Второго полны трагической грусти.
С Адольфом Гитлером фотограф Генрих Хофман познакомился еще в Мюнхене около сорока лет назад, где они сблизились на поприще любви к художественному искусству. Оба мечтали стать художниками, однако не сложилось у обоих, хотя Генрих Хофман в отличие от Гитлера успел отучиться в художественной академии пару лет.
За время их знакомства Генрих Хофман запечатлел Гитлера на сотнях пленок и пластин, лучшие фотографии из которых появлялись в дорогих альбомах; плакаты с его изображением были развешены на зданиях и в учреждениях. В Гитлера влюблялись сотни тысяч женщин Третьего рейха, увидев в нем мужчину своих девичьих грез, но по-настоящему фюрера никто не знал даже из самого ближнего его окружения. Для них он был фюрер и рейхсканцлер, для него – мечтательный юноша, бредивший о карьере художника, с которым он едва ли не ежедневно пил пиво и ел мюнхенские сосиски. Именно общее юношеское прошлое позволяло ему называть фюрера по имени.