Обратный ход часов - стр. 5
– Вот видишь! – воскликнула она. – Ты не можешь уйти! Потому что… потому что… – Она не могла подобрать правильных, значимых, единственно верных слов.
– Потому, что кончается на «у», – усмехнулся Миша.
Этой присказкой он отделывался от назойливых вопросов дочери, когда та была маленькой. Михаил зло швырнул галстуки в чемодан, они легли пестрым змеиным клубком.
– Помнутся, – вырвалось у Тани. – Расправь, галстуки ведь не утюжат. Господи, что я говорю! Миша! Родной! Одумайся!
– Извини, – протиснулся мимо нее Миша. – Я тебя глубоко уважаю, ты мать нашего ребенка, и вообще… – Слова давались ему с трудом, каждое приходилось тащить наружу с усилием, да и неправильными они были, холодными и пустыми. – Уважаю, – повторил он, – а люблю другую женщину.
– Хорошо, что не мужчину, – огрызнулась Таня.
Ее обидело Мишино «уважаю». Когда человек не может ответить на любовь, он подсовывает неравноценный заменитель – уважение. Вместо главной роли в пьесе – билет на галерку. Еще бы не уважать жену, которая тебя холила и лелеяла четверть века! И не пламенной страсти Татьяна требовала, страсти давно улеглись. А элементарной товарищеской дружеской порядочности. Бросить того, с кем продрался через годы испытаний, нужды, болезней, кто имеет общие с тобой воспоминания о поражениях и победах, с кем вырастили ребенка и готовились к теплой старости друг у друга под боком – как это называется? Подлостью и предательством! Но ведь Миша не предатель, и подлости у него ни крупинки! Нельзя представить, скажем, что они долго плыли в одной лодке, заботились об ее уюте и комфорте, а потом соседним курсом возник чужой ботик и Миша на него перепрыгнул. Глупость, да и что Таня одна в лодке будет делать? Вот уж воистину – седина в бороду…
Пока Татьяна размышляла, Миша в ванной копался в грязном белье, доставал из ящика свое нестираное. Ему было неприятно, брезгливо морщился. Естественно, что белье вперемешку. Приходилось отделять свои трусы от Таниных, свои майки от ее бюстгальтеров, сорочки – от блузок, носки – от колготок. В сортировке грязного белья Миша, со свойственной ему способностью давать определения мгновениям жизни, увидел символ окончательного разрыва со старой семьей.
– Не пущу! – Татьяна стояла в проеме спальни. Руки в стороны развела, грудь вперед, на лице готовность к драке. – Ты не посмеешь уйти!
Получалось нелепо – Таня загораживала проход в спальню. Логичней было бы держать оборону двери в квартиру.
Миша пожал плечами, развернулся и пошел на выход. Он покинул дом с узелком грязного белья.
«Карман-то ему не зашила!» – первое, что пришло в голову Татьяне, когда за мужем захлопнулась дверь.