Обратные вспышки - стр. 2
Зашаркали вокзальные сумки и стертые каблуки. Торговец изредка останавливался и говорил с пассажирами. Шарканье нарастало – показался маленький и полный продавец. Он как юла, выкрашенная в черный цвет, сверху и снизу острый, а в боках широкий. Лицо я не увидел, только истоптанный луг на макушке среди плешивого леса волос. Хотя голос торговца бодрый, за ним тянулся ветхий след. И я когда-нибудь постарею: волосы рассыпятся, живот разбухнет, зубы прогниют, а голос, возможно, останется таким же бодрым. Я возьму сумки со всякой мишурой и поплетусь по рядам людей измученных работой.
– Мама, а это что за дом? – прозвучал детский голос за спиной, – и вон тот.
– Это… это все заводы, – сказала, видимо, мать.
За окном выстроились коробочные здания, разбросанные по широкой степи среди засохшего бурьяна. Окна домов запачканы сажей или выбиты. Стены обшарпаны и местами выкрашены в болотно-зеленый или песочно-желтый цвет. Из выводящих металлических труб валил густой пар.
– А в этом доме живут? – спросил ребенок.
– В этих домах никто не живет, в них работают.
– А в этом доме работают?
– В этом нет, оно заброшено.
– А в этом?
– И эти тоже заброшены. Но вон там недавно построили, там точно работают.
– Мама, а почему новые дома строят, когда в старых никто не работает?
Стук колес пульсом отдавался в голове. Стук, стук. Есть одно удовольствие ездить на электричке: звук движения уносит мысли на юг. Туда, где степи вырастают в холмы и горы. Где нет тревоги среди шума прибоя, соленого воздуха, брызг и криков чаек. И все же почему новые дома строят, когда есть старые?
– Хватит вертеться, надевай куртку, скоро выходить будем, – сказала мать.
Я повернулся. Там сидела коротко остриженная девочка лет пяти, которую наверняка путают с мальчиком. Она насупилась, пока ее мать натягивала на нее одежку. Как бы не затухла такая любознательность под давлением людей, которые ошибочно уверены, что знают абсолютно все.
Вытащил блокнот и шариковую ручку с синей пастой. Раскрыл на вкладке и записал: «Дочь священника молится в комнате. У нее на глазах черная повязка. Она шепчет: ты ведь знаешь, я всегда боялась темноты, может, поэтому ты решил, что мне следует ослепнуть».
Закрыл книжечку и уставился в окно. Тянулось бетонное ограждение с размашистой надписью: «ПРОМЗОНА». За ним разбросаны промышленные здания и натыканы, словно окурки в пепельницу, кирпичные трубы. Впереди проглядывались стройные кубики многоэтажек.
Хлопок: дверь в салон вагона раздвинулась. Знакомый голос, бьющий из-под крана, и цоканье шпор на сапогах.