Обратная сторона жизни. Книга вторая - стр. 54
Рабы, сумевшие поймать летящую с огромной скоростью посуду, почти отсутствовали, лишь пара десятков человек, которые наверняка уделяли при жизни немалое время спорту, вследствие чего и обладали завидной ловкостью. Лично Дима не то, чтобы не успел, он даже не понял, когда полетела первая посудина, причем сразу в него, видимо как самого наглого, хотя мальчишка считал, что ведет себя естественно. И хорошо, что края тарелок были закруглены, иначе бы ему срезало полголовы, а так раздался звонкий «бденьс» об крепкий череп, у него потемнело в глазах, однако сознание осталось на месте, да и емкость для пищи упала рядом.
Ощущающий явный звон в голове парень поднял «подарок» и распрямился, заметив, что Лиза с тревогой на него взглянула, сам же глупо улыбнулся, ощущая себя Иванушкой-дурачком и думая: «Вот это да… Звенит так, будто я самый настоящий Царь-колокол…», – однако «волшебная» капельница быстро исполняла заложенную в нее программу и звон в ушах с глупыми мыслями быстро сошел на нет.
Лкетинг же с Такеши в отличие от Дмитрия поймали посуду по счету раз, но ежели насчет взращенного джунглями воина-масаи понятно, то маленький японец сумел ухватить пикирующую сверху посудину, выполнив движение, которому мог позавидовать Нео из «Матрицы», но больше он удивил не этим, а вторым своим действием.
Тарелки, бросаемые весело-хрюкающим сатиром по женщинам, целеустремленно летели в немытых, растрепанных дам, однако низкорослый азиат молниеносно поймал первые четыре, спася Лизу и трех ее товарок от гулкого звона в черепных коробках. До сих пор моргающий от удара в голову Дима очумело посмотрел на него, а Лкетинг широко и белозубо улыбнулся.
– Желтый брат ловкий, как пантера! Та-ке-ши быстрей, чем воин-масаи! – на что азиат зарделся, спрятав узкоглазый взор меж грязных ног спасенной им девахи.
– Это обычная гимнастика. Я много занимался в детстве, в школе побеждал на соревнованиях, так что удивляться нечему… Ловкость рук и никакой фантазии, – он поднял кисти и пошевелил хрупкими пальцами, положив тарелку на голые коленки, и стеснительно уставился в нее, старательно вымытую, а может просто отлично вылизанную прежним временным хозяином.
Остальные сидящие на четвертой цепи узники Ада получали по головам все, как один, без права на помилование от хохочущих сатиров, профессионально метающих тяжелую посуду, заставляя плакать и вскрикивать обнаженных рабов. Искренние вопли боли, звуки ударов об черепные коробки и безвольно обваливающиеся тела создавали несмешное шоу, за которым наблюдали огромные черти, чьи глаза были немного больше, чем внимательные, ибо в них изредка мелькали пляшущие под веселую музыку бесята.