Обратная сторона радуги - стр. 9

– А с N играла?

– Да.

– Гениальный был скрипач.

Больше никто не роптал на Хану – несгибаемая старуха покровительствовала ей, а пани Шломцион уважали.

Раввин Маркус Фогель как всегда безразлично смотрел в тарелку. Однажды он стал свидетелем убийства своей семьи во дворе собственного дома. Его жизнь фашисты сохранили, физически сильный мужчина мог пригодиться в трудовых лагерях, только поглумились над несчастным отцом семейства, расстреливая детей по одному.

Бледный юноша по имени Даниэль ни на минуту не оставлял его, с волнением реагируя на малейшее изменение в состоянии своего подопечного. «Это так тяжело, – говорил он, – мне кажется, что рав Фогель постоянно переживает тот ужасный день заново». – «Реактивная депрессия проходит, – успокаивала его пани Саломея, – наберись терпения».

Вдруг в столовой появился молодой человек в форме Палмаха и, увидев появившуюся Хану, так устремился ей навстречу, что едва удержался на ногах. Даниэль проводил его укоризненным взглядом, но солдату, похоже, было все равно.

– Хана, – выпалил Рубен, – знаешь… хочу кое-что тебе сказать… выходи за меня замуж. – И для особой убедительности он взял со стола пучок петрушки и сунул ей в руки вместо букета.

Почуяв что-то интересное, и молодежь, и те, кто постарше, мгновенно навострили уши, только раввин, как обычно, остался безучастным. Растерянная Хана молча оглядывалась по сторонам.

– Давай хотя бы вместе побродим по окрестностям, – не сдавался Рубен, – у меня есть три часа до караула, пара незапылившихся историй и яблоко. И все это твоё.

Ловя на себе многочисленные взгляды, Хана неопределенно кивнула и скрылась на кухне, пани Шломцион незаметно последовала за ней.

– Откуда этот парень?

– Из Будапешта.

– Он тебе нравится?

– Нет, – встрепенулась Хана и бросила, наконец, петрушку на стол.

– Конечно, нет, мне он тоже совершенно не нравится, – согласилась пани Шломцион. – Заканчивай здесь поскорее и возьми у Фриды её зеленое платье. Оно тебе очень к лицу.

– Ребе, как хорошо, что я вас встретил, – говорил в это время Рубен. – Обвенчайте нас, пожалуйста.

– Вы кто такой? – устало спросил Фогель.

– Я Рубен, ребе. Рубен Боннер. У меня было три старших сестры, когда я родился, и мама, по слухам, воскликнула: «А вот и сын!» А за сим другого имени мне уже не светило. Ведь эту же фразу сказала Лея, родив Иакову первенца.

– Рубен лишился права первородства, – тихо сказал раввин, не столько желая спорить, сколько по инерции, – он позарился на наложницу отца.

– Влюбиться невпопад и не наделать ошибок – это же утопия, – согласился парень. – А ведь именно Рубен отказался участвовать в расправе братьев над Иосифом. И даже спас ему жизнь в последнюю минуту.