Обращенный к небу. Книга 2 - стр. 16
– Ага… Позови ко мне. А впрочем… Сам передай: пусть уходят из города. И чем скорее, тем лучше. Да не забудь найти людей – капища рушить.
Добрыня только поклонился и пошёл исполнять волю племянника.
История восьмая:
Свержение кумиров
Человек сам выбирает себе богов: по своему разумению, нуждам и воинственности. И заменяет другими, коли старые не угодили. И всё это я видел не раз… Человек славит свои божества: возносит требы, кладёт жертвы, взывает к ним, печалясь и горюя. Я поступаю по-иному: каждый мой шаг взвешен настолько, что в разных обстоятельствах я поступаю так, как единственно возможно поступить. Этим мой шаг сообразен моему богу – великому Ничто. Мы с ним будто поём одну песню на два голоса, потому и получается, что мой бог всегда на моей стороне…
А люди, заменяя своих богов другими, просто находят себе иных единоверцев.
(Из наставлений Вежды)
Волнующийся народ заполнил обширный холм, под которым размеренно несла свои воды Непра-река. На холме возвышались три кумира: Сварог, Велес и Перун. Холодно и сурово смотрели они на собравшийся люд. Среди посадских было много и гостей из торгового люда – как иноземных, так и близлежащих, древлянских да полянских.
Все знали, что затевал князь: глашатаи долго рвали глотки на улицах Киева. Пришли многие, остались по домам самые немощные да распоследние олухи, равнодушные до всего. Пришедшие на холм были здесь больше из любопытства – киевляне не верили, что князь поднимет руку на истуканов, коих сам ставил всего несколько лет назад. Стояли под набиравшим силу утренним солнцем, балаболили и с интересом посматривали на стоящего подле идолов Владимира – с ним были несколько воинов из дружины. Эллинских священников не было никого.
Через толпу продрался воевода Добрыня, и всем стало ясно, кого ждал князь.
– Ну? Где они? – нетерпеливо спросил князь дядьку и тот негромко ответил:
– За мной идут.
Толпа вновь раздалась, и на заповедную площадь нестройно вышли два десятка разномастных мужиков. В руках у них были лопаты с топорами да заступы. Народишко был мятый, кого-то ещё шатало после вчерашнего, кто-то по привычке глядел на собравшийся люд бирюк бирюком. В толпе родился неодобрительный гул, разросся, стали слышны отдельные возмущённые возгласы:
– Ишь, и этот сюда припёрся… У, коровья морда! Соседа хуже не сыскать…
– Эй, Лузга! Тебе что, мало было моих вил в бок за покражу? Ещё хочешь?
– Стыдоба, славяне! Эти, что ли, Перуна корёжить пришли? Ужо вам!..
– Пьянь! Надо было тебя ещё прошлой зимой гнать в три шеи!
Гомон рос, пришедшие мужичонки втягивали головы в плечи и теснились друг к другу. Князь вышел вперёд и, подняв руку, воззвал: