Обращенный к небу. Книга 1 - стр. 8

– Знамо, водяной князь тебя чуть не заграбастал, – и уверенно сплюнул в траву. Сын старосты, лопоухий Светич сказал:

– Выходит, не глянулся ты ему чем-то, Илюшка, что выпустил он тебя.

Трясясь больше от пережитого страха, чем от холода, Илья, лязгнув зубами, мотнул головой:

– Не, братцы, он меня с водой затягивал, это меня русалка спасла, берегиня-матушка.

Он рубанул воздух правой рукой и в изумлении уставился на собственное запястье. И тут все увидели, как на бледной коже Ильи отчётливо проступает сочно-розовый отпечаток тонкой руки, будто и впрямь женской, не в пример широкой лапищи водяного, оттиски которой время от времени всем доводилось встречать на илистых потаённых бережках.

Плыть дальше после случившегося раздумали и после трапезы отправились берегом до дому. А перед этим Илья, не притронувшись к собственным припасам, отнёс узелок со снедью в укромное место у омута, где прихватил его водяной, разложил на лопушке хлеб, печёные яйца да шмат сала и поклонился ветвям ивы, с которыми непременно играет безлунными ночами всякая русалка.

Через три года случился первый на памяти Ильи набег печенегов, да и то сказать, случайный в их местах – сельчане отделались легко. Озоровали кочевники где-то в стороне (сказывали, будто люд в окрестностях Мурома пострадал изрядно), а в село нагрянули походя, уже отяжелевшие от добычи, и всего только зарезали немого пастуха Свирю да уволокли две коровы. Первый раз тогда видел Илья пустое тело: лежал старый пастух ничком, с раскроенным черепом, застигнутый кривой саблей в безуспешной попытке убежать. В руке он сжимал свою всегдашнюю свирельку, что служила ему вместо голоса. Со свирелькой этой его и проводили, предав огню.

Обе коровы оказались со двора Чёбота, однако тот только покачал головой, сказав, что могло быть хуже, и велел Илье до блеска начистить медные пластины, которыми были обиты длинные усы Велеса, что стоял вместе с богом Купало на родовой кумирне, слева от ворот. Жрец Путила, живший возле сельского капища, обошёл всё село, требуя подношений богам и стращая грядущими набегами поганых. Тем же вечером были принесены жертвы: с каждого ды́ма по петуху либо курице. Под водительством заросшего обильным волосом Путилы селяне умертвили жертвы и принесли истуканам Перуна, Велеса и Макоши, что невозмутимо взирали со своей высоты на жертвенный огонь, зажжённый в их честь. Путила, неторопливо поедая причитающуюся ему часть курятины, возвестил, что жертвы приняты и теперь можно надеяться, что поганые забудут дорогу к селу. Чёбот же, решив, что жертва недостаточна, велел Славе притащить самого голосистого петуха, распотрошил его на родовой кумирне, и на потемневшем лике батюшки Велеса долго мерцали медные усы в отблесках жертвенного костра, обещая богатый урожай да защиту от напастей.