Обожжённая душа - стр. 18

Разбудили голоса дружинников, что один за другим стали пробуждаться. Откинул меховой полог, с шерсти в лицо плеснул снег, который посыпался за шиворот, мгновенно пробуждая. Ещё только светало, в скованном морозом воздухе застывало дыхание, окатывая лицо клубами пара. Пребран пошевелился, но куда там, бок пронзила колом, что он забыл, как и дышать. Кое-как раскачавшись, он всё же выбрался из укрытия, смог и скрутить постель, и присесть в общий круг, где уже за скоро вновь сворили похлёбку, на этот раз из жёлтой крупы. Бури ныне не предвиделось, и день обещал быть хоть и морозным, но ясным.

— Никто не погнался за нами, — сказал Ждан, пряча деревянную ложку за пояс.

— И Будяты нет, — прохрипел Вяшеслав, здоровый крепкий мужчина, а простуда и его схватила за горло.

— Отрок заплутал, повезёт, если найдёт пристанище, хотя где, в глухом-то лесу.

— Слышал из разговора хозяина постоялого двора, что увяги по всей окрестности расселились, может, и набредём к обеду на какую-нибудь деревеньку.

— Хватило нам гостеприимства, похоже, народец этот с совестью совсем не в ладах, раз осмеливаются нападать.

— Дальше земли вяжичей, вот там народ дикий, говорят, старших князей нет у них, а кто сидит в острогах — воюет с соседскими племенами, нет у них мира.

— А соседние племена тоже вольные? — не удержался Пребран, отпивая травяного взвара.

— Дальше за Орушью сурмяне расселились, тоже своенравный народ.

— Ухо востро нужно держать, — воткнул топорище в сугроб Ждан.

Пребран вновь отпил, ненароком подумав о том, с каким же поручением послал его Вячеслав. Захотелось даже вспороть ткань и прочесть его весточку, но быстро выкинул эту затею из себя, пусть князь, что хочет, делает, ему плевать.

Мужчины переговаривались уже о другом, когда Пребран вынырнул из задумчивости. Собравшись в путь, водрузив сумы и скрутки с вещами, засыпав кострище снегом, продолжили путь.

Небо уже к тому времени окрасилось в пурпур, а лес светлел, хотя тепла и ни на долю не ощущалось. Пальцы в овчинных рукавицах деревенели, становилась колом верхняя одежда и накидки, покрываясь белым инеем. Как и предсказывал Вяшеслав, снежный лес начал редеть, проклёвывалось средь тяжёлых ветвей солнце на чистом от облаков синем небе. Сияющая белизна слепила глаза, что те слезились. Она выжгла все запахи, покрыв колючими пластинами инея ветви. Трещал снег под копытами, и разливалась такая благодатная тишина, что в сон клонило. Ко всему солнце пригревало, но стоило зайти в тень, как тут же мороз обжигал кожу. Через десяток-другой саженей путники выехали на лесистый мыс, что врезался в покатый холм, на котором и возвышался, как на острове, острог с глубоким рвом и высоким тыном. Постройки с крутыми покатами кровлями, высокими стенами и маленькими оконцами, покрытые снежными шапками, просели в сугробах. Прошедшая буря заволокла вокруг частокола плетни, дорожки. И никто их верно не сбирался чистить, и тут же Пребран заметил, что только в нескольких низеньких избах из печных дымоходов валили белые клубы, а по приближении стало видно, что некоторые дворы опустели, были раскрыты створки хлевов, перевёрнуты телеги, разбросана утварь. И по всему было видно, что такое бесчинство учинила не недавняя буря, а человеком сделан этот разгром, уцелевшие не успели разгрести всё. Остальные тоже заметили неладное, но молча понукали лошадей, пуская животных вперёд — на месте и выяснят. И всё же осторожничали, выискивая взглядами по избам и щерящемуся прорехами частоколу, не притаился ли кто со стрелой, не тянет ли тетиву. Тишина властвовала в околице.