Обоснованная ревность - стр. 38
Дома он старательно чистил зубы, выбривался. Затем был душ. Сначала горячий, потом все холоднее, и наконец, поухивая, Алексей выключал теплую воду и брызгался в ледяной. От него шел пар. Растершись, он накинул халат и поспешил одеваться. Все он делал обстоятельно, с чувством.
И когда все было кончено, он прошел в мамину комнату и взглянул в большое зеркало. Он стоял в нем в полный рост и остался собою доволен. Всегда после такого комплекса истязаний он казался себе красивым.
Такой вот он снова прошел на кухню, где его почти насильно накормили праздничным обедом. Есть он не хотел, но без обеда мама все равно бы его не отпустила.
И вот уже был полностью готов, а времени оставалось как раз на дорогу.
– Ну я пошел, – сказал он маме. Тут надо было добавить “С наступающим вас” или “Счастливо встретить”, но почему-то, раз он покидал дом, сказать такое было неловко, вроде бы фальшиво, и он ничего не сказал.
– Ну, счастливо тебе встретить, – сказала мама и, привстав на цыпочки, поцеловала его в лоб.
– А ты разве не с нами? – спросила тетка. В тоне ее по-прежнему не было металла, но все-таки что-то она этим подчеркнула. Знала ведь и раньше, что он уходит.
– Да, мне надо с ребятами… – сказал Алексей. И все-таки выдавил из себя: – Счастливо вам встретить!
Все заулыбались, закивали, но в этом было уже какое-то усилие и скованность.
Алексей вышел из дому с тяжелым сердцем, чувствуя вину и сопротивляясь сознанию ее: ее нет на самом деле, что такого?
Но в автобусе, набитом и шумном, это прошло.
Когда он поднимался по лестнице, понял, что очень волнуется. Из-за этой самой “Астории”… Пошла туда Ася или все-таки не пошла? А если пошла, то вернулась уже или еще нет? Вряд ли вернулась… Он поднимался все медленнее, и ему все больше становилось не по себе. Он еще подумал, что вот до самой почти Асиной двери, до одиннадцати часов, он постарался ни разу об этом не подумать, целый день, нет, два он не допускал себя к мысли об “Астории”. И когда он нажимал звонок, он уже очень волновался. Так было, впрочем, всегда – дома она или нет? – но сегодня было так, что можно считать, никогда он не волновался перед Асиной дверью до сего дня.
А открыла ему Ася.
Была она такая, что он ее просто никогда такой не видел. Сверкала. Смеялась, что-то быстро говорила, он не помнил что. Очевидно, радовалась ему. Подставила щеку. “Аккуратней”, – сказала она. Не дала себя обнять: мять платье. А у Алексея и без предупреждений было такое чувство, что нельзя ни прикасаться, ни дышать на такую красоту. Он только и приложился, так, наверное, к иконам прикладываются… Щека была прохладной, с улицы. Вроде что-то мешало ему смотреть, он смотрел, как близорукий без очков, ничего вокруг не видел, словно помещались они с Асей в шарике света, а дальше было темно. И чувство вроде гордости распирало его; что ни говори, а эта вот такая женщина принадлежит все-таки ему! Но тут было и чувство какой-то своей непричастности, случайности в этой красоте, словно только во сне могло произойти такое, а с ним – нет, он недостоин.