Обольщение красотой - стр. 32
Ее рука потянулась к шляпе с вуалью.
Пожалуй, решение принято.
Передвигаться по судну оказалось намного сложнее, чем она ожидала.
Венеция, конечно, знала, что «Родезия» попала в довольно сильный шторм. Но сидя на привинченном к полу стуле, попеременно сомневаясь в собственном рассудке и злясь на собственную трусость, она не могла оценить волнения, разыгравшегося в Атлантике.
В коридоре, обшитом панелями красного дерева, тускло мерцали светильники. Качка была такой сильной, что Венецию бросало от стенки к стенке, как пьяную. Было не так уж скверно, когда пол вздымался ей навстречу, но каждый раз, когда он уходил из-под ног, ее внутренности обрывались от страха.
Судно нырнуло, накренившись под углом, который сгодился бы для детской горки, и Венеция схватилась за ручку ближайшей двери, чтобы устоять на ногах. В следующее мгновение «Родезия» поймала волну, начав очередное восхождение, и Венеция вцепилась в настенный светильник, чтобы не повалиться назад.
В столовую вела великолепная лестница с резной балюстрадой из тикового дерева, украшенной позолотой в японском стиле. Но сейчас ее было практически не видно. Все ступеньки были заняты дамами в перьях и джентльменами во фраках, которые пробирались наружу, держась за перила.
Венецию охватила паника. Неужели обед уже закончился, и она опоздала? Но Лексингтона среди тех, кто покидал столовую, не было, и она двинулась навстречу толпе, не обращая внимания на любопытные взгляды.
Обеденный зал представлял собой просторное помещение, имевшее сто футов в длину и шестьдесят в ширину, со стеклянным куполом посередине, уходившим вверх на высоту двух палуб. В ясную погоду сквозь него лился солнечный свет, освещавший ряды коринфских колонн и четыре длинных стола, каждый из которых мог вместить более сотни обедающих.
В этот штормовой вечер из купола по-прежнему лился яркий, хотя и трепетный свет, но источником его была большая электрическая люстра из литого серебра, которая раскачивалась вместе с океанским лайнером, нырявшим по волнам. Если бы Венеция явилась на час раньше, ее встретил бы звон серебряных столовых приборов и приглушенный смех – знакомые звуки привилегий и довольства. Но сейчас зал был почти пуст, блюда и приборы убраны, стулья перевернуты. Только несколько пассажиров еще сидели за столом со специальной деревянной рамой, удерживавшей тарелки и бокалы на месте. Одна из них, цветущая женщина средних лет, громко рассказывала о своих прошлых плаваниях через Атлантику.
Лексингтон, облаченный в вечерний костюм, сидел отдельно от других за чашкой кофе, глядя на шторм, бушевавший снаружи. Венеция помедлила, молясь, чтобы в ближайшие несколько минут «Родезия» не делала резких пируэтов. Она предпочла бы не шататься на ходу, а приблизиться к нему, как акула, стремительная и опасная.