Обнимаю ваше одиночество - стр. 14
Во время такой вот гулянки почти что родилась одна пара в классе. Папина дочка, пошлячка, курносая кнопка каким-то неизвестным образом оказалась на коленях у своего одноклассника – то ли они много выпили, то ли нашли какую-то особую тему, которая дала ему повод усадить ее к себе на колени и обнимать. Крепко обнимать, будто она может упасть и разбиться.
Кажется, нравилась она ему, но он себе нравился еще больше, она пахла тем, что надо было ему, и это странное сближение произошло только во время алкогольного опьянения.
После этого случая они встретились одним утром в курилке перед уроками и ничего друг другу не сказали. Он заметил, что она начала проявлять какое-то странное, неожиданное внимание к одному высокому кареглазому парню, который не учился с ними в одной школе, но периодически приезжал на своем велосипеде, чтобы поболтать, попросить сигарету или угостить сигаретой. Чужаком его никто не считал – добрый, общительный парнишка, которого все знали и как-то по-своему любили – как «своего». Он был обаятельным. И под его обаяние попадали все: и парни, и девчонки.
Он вроде как учился в колледже и частенько прогуливал занятия.
Кнопка неожиданно начала с ним много разговаривать, проявлять к нему какой-то чрезмерный интерес, чего раньше за ней не замечалось. Ее однокласснику, который сажал ее к себе на колени, это, разумеется, не понравилось. И вот, терпев-терпев и не вытерпев, он подошел к ней и сказал прямо: «Пойдем отойдем в сторону и поговорим» (кстати, в тот момент одноклассник внезапно перестал попадать под обаяние того, кто ей понравился). – «Пойдем».
И они отошли подальше от всей шумихи, чтобы поговорить в тишине.
Его тогда потряхивало так, будто он собрался прыгать с парашютом с высоты четырех тысяч метров, и, похоже, это было очень заметно. Это же не пьяным усадить на колени маленькую выпившую леди и обнять, у трезвого решимости было куда меньше. Да и не особо он разбирался, как правильно.
«Слушай. Это… ты мне нравишься. Давай встречаться, а?» – робко и неуверенно сказал он, ему не нравилось быть в такой нетипичной для него ситуации, но еще больше ему не нравилось наблюдать за чем-то непонятным и одновременно неприятным в курилке.
«Нет, не могу», – ответила она спокойно. Он попросил: «Ну, пожалуйста!» – будто от ее ответа зависела его жизнь, он буквально вымаливал ее согласие.
Ему было стыдно, хотелось провалиться сквозь землю от такого позора, но он готов был идти до конца.
«Нет, я не могу», – сказала она и придумала какие-то нелепые причины – что не готова, что отец против, что времени нет. Но ее глаза как-то странно смеялись.