Обнажение чувств - стр. 5
– Почему ступня перебинтована?
– Кровь пошла! Брызнула!.. И сама остановилась.
Фельдшерица размотала бинт и осмотрела ранку, о существовании которой Анна даже не знала.
– Типичный свежий порез чем-то острым… Стеклом, что ли?
– Не знаю! – растерялась аспирантка. – Этой раны никогда не было!… У него правая болела, в Афгане был ранен, оперировали…
– Это я вижу… Остановилось сердце, остановилась и кровь.
– Но много крови вышло!
– Ну не столько, чтобы умереть. Крупные сосуды не затронуты… Странно все. Очень странно! Надо отправлять на судмедэкспертизу, сообщать в следственные органы…
У Анны начиналась тихая истерика.
– Отчего? Отчего он умер?…
Фельдшерица содрала перчатки и достала бумаги.
– От чего, не знаю, вскрытие покажет… И успокойтесь! Вы кем приходитесь усопшему? Дочь?
Анна вдруг схватила зеркало, поднесла к устам Сударева и долго так держала, вглядываясь, не замутнело ли стекло. Не замутнело, и голос ее обвял, сознание запуталось.
– Я его женщина… То есть, супруга, гражданская жена. Или даже служанка… В общем, аспирантка.
– Не теряй времени, гражданская жена. – цинично проговорила фельдшерица, наблюдая за манипуляции с зеркалом. – Если умная такая!… Мы все служанки. Сейчас выпишу заключение. Вызывай труповозку, вот телефон.
– Кого… вызывать? – судя по голосу, Анна пришла в ужас.
– Мы мертвых не возим. – был ответ. – Есть специальные службы доставки в морг… Услуга платная, да и у вас тут ужасные дороги! Так что поторопитесь, пока приедет… Иначе придется ночевать с покойником. И дай мне паспорт умершего!
Анна не реагировала, исступленно повторяя, как мантру:
– Нет, ну отчего он мог умереть? От чего? От чего?
Фельдшерица заготовила тампон с нашатырем.
– Надо было дедушке соразмерять свои силы! – прошипела она, тыча тампоном в нос Анне. – Нахватают молодых девок, кобели старые! И коньки отбрасывают… Скажи честно, секс был?
Точно так бы сказала сестрица Лида, окажись на ее месте! Анна вдруг выгнулась как кошка перед опасностью.
– Секс? Был! Я вон три машины перегладила! И еще гора!
И свалила стопу белья со стола. Фельдшерица несколько сдобрилась.
– Завешай зеркала. – посоветовала она. – И часы останови.
– Зачем? – Анну знобило.
– Так положено.
Судареву захотелось погладить свою верную аспирантку. Он все это слышал, поэтому думал, что все-таки жив, коль его не пустили за приютские ворота, в пространство учительского домика, где пребывает Марина Морена – так про себя Сударев звал свою учительницу. И сейчас происходит забавное недоразумение, так напугавшее Анну. Он внутренне порывался успокоить ее, а вместе с тем выразить несогласие со своей смертью, например, голосом из потустороннего мира спросить, цел ли учительский домик на берегу карьера? Или даже приколоться, например, резко вскочить, рассмеяться, только Сударев пошевелиться и сказать ничего не мог.