Обмани меня дважды - стр. 32

Оставалось просмотреть всего две папки. В то утро кухарка застала Оливию в тот момент, когда та засовывала их под свой матрас. Кухарка пришла, чтобы обрушить на Оливию список таинственных историй, произошедших в кухне. Пропало пять фунтов трюфелей. Куда они делись? И почему это опять нужно запаивать посуду? Ее же чинили всего месяц назад.

Джонз, с которым Оливия обсудила это за завтраком, не мог ничего объяснить. Похоже, особенно его взволновала пропажа трюфелей, потому что он принялся опрашивать всех, кто работал в кухне. Тем временем Оливия пошла проверить горничных и обнаружила в утренней комнате чудовищную сцену: Полли чистила кремово-розовый ковер чайными листьями. На ворсе уже осталось несколько коричневатых полос.

– Отныне ты будешь использовать для чистки соль, – сказала ей Оливия.

– Соль?!

Оливия не особо хорошо разбиралась в таких вещах, однако это знала совершенно точно.

– Светлые ковры чистят только солью, – твердо сказала она.

Сердито пожав плечами, Полли убрала свою щетку и снова принялась подметать.

– Стой! Не надо втирать чаинки в ворс! Неужели ты не видишь – от них остаются пятна.

Полли опустила швабру.

– Тогда, может, я пойду?

Разбросав повсюду чайную заварку?

– Разумеется, нет, – отрезала Оливия. – Сначала ты соберешь все чайные листья, а затем принесешь соль и почистишь ею ковер.

– Соберу заварку руками?

– Конечно, руками. Иначе пятен станет еще больше.

Сложив руки на груди, Полли мрачно уставилась на нее. Слишком поздно Оливия поняла, что делает то же самое. Когда их глаза встретились, Оливия подумала о том, насколько нелепой должна показаться эта сцена всякому, кто пройдет мимо: горничная и экономка были почти одного возраста, и отличить одну от другой можно было лишь по кольцу с ключами, висевшему на поясе у Оливии.

Верхняя губа Полли насмешливо изогнулась. Она была миловидной девушкой с большими карими глазами и каштановыми волосами – кстати, почему она не носит чепец, как полагается? Эти кудряшки надо прикрыть.

– Вы – ирландка? – спросила Полли.

Этим она, конечно, хочет оскорбить ее. Оливия не переставала удивляться, как примитивно устроен мир: если человек незаконного происхождения, он становится объектом насмешек. А если его происхождение законно, но он родился в «неподобающем месте», то тоже заслуживает презрения.

К счастью для себя, Оливия не вкладывала средства в общепринятые достоинства и добродетель: насколько ей было известно, их, как правило, поддерживают лицемеры. Она вздернула подбородок, понимая, что если отступит хотя бы на дюйм, ей уже не вернуть этого пространства.