Обломки нерушимого - стр. 70
– Слушай, по-моему, глупо все это обсуждать, когда полдела сделано.
– Мы можем остановиться, передумать. Посмотри еще раз видео. Неужели тебе недостаточно? Посмотри, что мы с ней сделали!
– Нет, недостаточно! – И тут Рэми разразилась пылкой тирадой: – Она ничего не помнит! Когда Никки и все-все-все увидят это видео, вот тогда я буду удовлетворена. Я хочу запечатлеть в памяти ее лицо после этого, ее слезы… Почувствовать ее растерянность, беспомощность. Посмотреть, как она справится с позором. Эл тоже была растеряна и беспомощна, ее тоже осуждали. И все это из-за Никки! То, что произошло с Эл – это несправедливость, а то, что будет с Никки – заслуженная кара! И вот, что я еще скажу тебе, братец. Лучше бы Никки все это сделала со мной. Я сильнее Эл, у меня не такая ужасная судьба, как у нее. Моя бедная подруга… моя девочка совсем одна, беззащитна! Только я могу постоять за нее. Это мой долг! Я порву на части всех, кто сделает ей больно. Я не остановлюсь, не передумаю. У меня нет на это права! Ты согласен со мной?
Брат мгновенно стушевался. «Да что это я? Она не зло творит, а правосудие. Кто я такой, чтобы попрекать ее? Рэми – безупречная, благородная. Она точно знает, как надо». Сейчас его друзья, поклонницы, все те, кто полюбил Элая за его сексуальную дерзость, бронированную самоуверенность и вызывающую самовлюбленность – без промедления разочаровались бы в нем, увидев его настоящего… эту безропотную, дрожащую букашку. Сколько же постыдной покорности было в сердце этого тщеславного бунтаря. Но Элаю повезло, рядом с ним была только его младшая сестренка, что упивалась своей властью над ним.
– Да… – ответил он на ее вопрос.
Рэми чмокнула Элая в губы и возликовала:
– И все-таки я сильно-сильно люблю тебя, братец!
Глава 8
Была холодная, пасмурная среда. На первый взгляд ничем не примечательный день.
Но нет, эта среда все-таки отличалась от обычных школьных будней. Ученицам «Греджерс» позволили отдохнуть, даже освободили от факультативов. Но несмотря на это, трудно было обнаружить хотя бы одно радостное личико, поскольку этот выходной день предназначался для восстановления сил после минувшего печального события. В центральном корпусе, у стены с фотографиями всех Главных леди, стоял на маленьком столике портрет Джел. Возле него и под столом – цветы, аромат которых был слышен даже на улице, и множество свечей. Вздрагивающие от малейшего дуновения язычки огоньков создавали скромное облачко тепла и света. Приятно было любоваться этим маленьким, волшебным уголком, возведенным со всем почтением. Все это траурное великолепие служило неопровержимым доказательством печальной истины: иногда для того, чтобы тебя заметили и полюбили, необходимо исчезнуть, а лучше – умереть. Джел была и остается слабеньким, несчастным призраком. А сколько еще таких же «призраков» ходит среди вас, живых, ничего и никого не замечающих?..