Обломки нерушимого - стр. 12
– Он не просто мне нравится, я без ума от него. Достоевский у меня прочно ассоциируется с Петербургом. Ох, Голубушка, Петербург – это лучший город на Земле!
– Почему же вы тогда уехали в Англию?
– Мне пришлось… Я полюбила Англию только из-за того, что она такая же красивая и дождливая, как мой Петербург.
– Надеюсь, когда-нибудь мне удастся лично познакомиться с этим городом. – Эл тихо вздохнула, положила книгу на стол рядом с креслом хозяйки дома и вдруг замерла, заметив, что миссис Монтемайор пристально смотрит на нее.
Графиня потеряла зрение, но приобрела способность «разглядывать» истинное состояние души ее собеседника. Миссис Монтемайор вдруг стало не по себе, точно часть свинцовой тяжести, что лежала на душе Элеттры, передалась ей.
– Какой у тебя грустный голос… Голубушка, я понимаю, прошло так мало времени, с тех пор как твой отец… Тебе необходимо выговориться. Я ведь твой друг, ты можешь доверять мне. Я сама потеряла немало дорогих мне людей. Я почти сроднилась со скорбью.
Слепые глаза смотрели прямо в истерзанную душу Элеттры, и та не могла больше притворяться.
– Миссис Монтемайор, я, безусловно, доверяю вам и знаю, что вы хотите помочь мне от чистого сердца… Но я не могу говорить с вами о моем отце. Я не готова пока.
Миссис Монтемайор так и глядела на нее, понимая, что ее гостья явно что-то недоговаривает. Элеттра помолчала немного, чтобы набраться сил для тяжелых откровений. И в следующее мгновение она наконец открыла правду, терзавшую ее:
– Несколько дней назад не стало моей одноклассницы.
– Господи! Да что ж такое?! Как это произошло?!
– У нее были проблемы с сердцем. И еще она очень сильно похудела, – говорила Эл, чувствуя, как в горле набухает ком. – Мы мало с ней общались, но… – и тут она расплакалась.
– Голубушка…
– Мне бы хотелось поменяться с ней местами.
– Прекрати немедленно! Нельзя такое говорить! – перепугалась миссис Монтемайор.
– Но я хочу! Смерть – это такое облегчение! Почему мы цепляемся за эту чертову жизнь?! Что в ней хорошего? Маленький проблеск счастья, а остальное – тьма! Только тьма!
– Только тьма… – повторила графиня, опустив глаза.
Элеттре вдруг стало совестно… «Как можно говорить о тьме человеку, который погружен в нее в буквальном смысле? Откуда тебе знать, что такое настоящая тьма, глупая ты гусыня?!»
– Миссис Монтемайор…
– Нет, ты права. Наша жизнь, как эта книга, – графиня положила свою сморщенную руку на том Достоевского, – такая же мрачная и тяжелая. Но ведь и интересная, согласись?
– О да… – нервно усмехнулась Эл.
– Мы обязаны «прочесть» ее от начала и до конца. Столько, сколько нам отведено, – успокаивающим голосом продолжала миссис Монтемайор. – И потом, тот проблеск счастья, о котором ты говоришь, ведь это же прекрасно! Это сладкое утешение. По-моему, ради него стоит жить. И ради любви, разумеется. Неужели ты хочешь покинуть своего Арджи? Тебе ведь так хорошо с ним, он любит тебя.