Облако воспоминаний. Избранная проза - стр. 9
Как раз в это время город готовился к приезду первого лица государства – генерального секретаря ЦК КПСС, увешавшего себя в тот период уже тремя звездами Героя всего-всего наигероического. Огромные портреты Брежнева с тремя звездами на груди были размещены местным руководством по всему городу, в том числе и по предполагаемому пути следования правительственного кортежа.
В горячих юных головах созрел дерзкий и детски наивный план, которым они поделились со своим идейным «вождем» – Юрием Гавриловичем. Тот восхитился дерзостью и простотой плана, но предостерег ребят от реальных действий, из-за которых у них могут быть неприятности. И тут подростки впервые возразили ему, так им стало обидно отказываться от задуманного. Возник спор, который, впрочем, никого не переубедил. И ребята ушли, поскольку приезд генсека ожидался на следующий день, и, если действовать, то действовать нужно было именно в эту ночь… Мальчишки подготовили целую пачку листовок формата А4 для расклейки по городу. Слова на листовках были написаны от руки – «Да здравствует Свобода!» Листовки ночью были расклеены. Но главным было не это. «Изюминку» протеста жители города заметили, когда рассвело. На одном из самых крупных плакатов с изображением генсека, расположенном на автотрассе, по которой ожидался проезд высокого гостя, на месте трех золотых звезд Героя красовались фигуры трех грязных поросят… КГБ принялось за работу. Конечно, генсек ничего такого не увидел. Во-первых, потому что прибыл на сутки позже. Во-вторых, плакат довольно быстро заменили, но жители города все-таки успели им «полюбоваться» и веселились от души.
Часам к одиннадцати утра в школу, где училась тройка свободолюбивых подростков, прибыли сотрудники госбезопасности. Они знали все. Бледная от страха, трясущаяся директриса Ида Львовна немедленно собрала всех педагогов школы и в присутствии кгбистов с их разрешения рассказала им о случившейся истории, позорящей всю школу, после чего слезно попросила работников карающих органов дать школе последний шанс продемонстрировать глубокую сознательность своих учеников, их приверженность принципам социализма и коммунизма, и… так далее, и тому подобное. План директрисы был и суров, и прост, и по ее мнению, справедлив… Госбезопасники в целях воспитания в детях приверженности к социалистическим ценностям любезно согласились подождать конца придуманного Идушкой Львовной «спектакля».
Вскоре весь восьмой «в» был выстроен во внутреннем школьном дворе, закрытом от сторонних глаз с трех сторон (с четвертой двор закрывала высокая тенистая изгородь). Ребят и девчат расставили по восемь человек в пять рядов так, чтобы между каждым из них было расстояние примерно в один метр. Директриса приказала детям стоять по стойке «смирно», как такое бывало (правда, в общем строю, не раздельно) на тренировках к строевому маршу в «Зарнице», до тех пор пока кто-нибудь из них не сообщит имена трех «бунтовщиков» и учителя, который их вдохновил на «позор всей школе». Она не посмела даже сообщить классу о том, что же произошло прошлой ночью, но была уверена, что кто-то из детей об этом непременно уже знает. Она не ошибалась в этом. Если не все, то многие знали. Она ошиблась в другом… Прошло полчаса, миновал час. Никто из детей не пошевелился и не издал ни звука. Наконец, одна из девочек потеряла сознание. Ее унесли. Завуч Екатерина Теодоровна с грубым солдафонским голосом и мужскими кулачищами продолжала следить за остальными. Прошло четыре часа. Продолжавших стоять на школьном дворе осталось на ногах меньше половины, когда кгбистам надоел «весь этот театр» и они молча забрали с собой «бунтовщиков»… Никто из троих мальчиков не выдал учителя. Класс расформировали. Детей разместили по другим школам. С родителей юных «бунтарей» взяли подписки об ответственности за поведение и воспитание и, разумеется, о неразглашении. Дети, все трое, были несовершеннолетними, иначе им их поведение обошлось бы гораздо дороже. Юрий Гаврилович за всей экзекуцией над восьмым «в» классом наблюдал во окно, поглядывая из-за занавесочки.