Облачное счастье - стр. 18

Таня вскрикнула, поморщилась и стиснула зубы. Оставалось только терпеть, ощущая грубые толчки и слушая шумное сбитое дыхание. В спину неприятно врезалась примятая коробка, и хотелось, чтобы это поскорее закончилось. А ведь когда-то он любил её совсем иначе... как нежный возлюбленный, боящийся причинить боль. А сейчас — как страшный зверь, от которого нет спасения.

.

Спустя несколько минут Василий откинулся на гору разбросанной одежды и, прищурив глаза, как наевшийся кот, изучал люстру, висящую в прихожей.

— Ох... — С улыбкой на лице, показавшейся Тане дьявольской, он приподнялся на локтях и повернулся к девушке лицом. — Малыш... Как же я скучал...

Она молча встала и ушла в ванную. Ей хотелось смыть с себя всё это. Таня не узнавала человека, который находился в квартире, — словно это был не Василий, а кто-то другой с его внешностью. И это ощущение, будто её изнасиловали с её же согласия… От него было тошно, как если бы Таня наелась несвежей еды. Да, надо было кричать, сопротивляться, дать Васе пощёчину… Да, надо было. А она лежала и терпела. Дура.

Таня медленно вытиралась полотенцем, когда её обожгла внезапная мысль... Она вдруг вспомнила, что месячные были ровно две недели назад.

С гудящей головой Таня выскочила из ванной, быстро накинув халат.

Василий обнаружился на кухне.

— Вась…

— Слушай, а у тебя есть еда? А то я с поезда прям... да и сил много ушло, — перебил он её, улыбаясь, и потянулся к холодильнику.

Отчего-то Василий в тот момент был безумно противен Тане, хотя внешне в нём ничего не изменилось.

— Вася... — Она медлила, соображая, стоит ли говорить о середине цикла. Есть ли смысл?

— Что? — Молодой человек уже запихивал в рот кусок колбасы, найденный в холодильнике.

— Ничего. Сделай себе яичницу и уматывай. — Таня решила промолчать. Раньше она принимала гормональные контрацептивы, и сейчас Василий, видимо, думал, что Таня до сих пор их пьёт... Если вообще думал.

— Да ты что, Танюх! Я отдохнуть хотел.

— Ты уже отдохнул. Уходи. А иначе я вызову хозяев квартиры и полицию.

С этими словами Таня развернулась и пошла собирать разбросанную одежду. Слёз, как ни странно, не было, и она механически делала то, к чему привыкла — отвлекалась от горя.

.

Покончив с вещами, Таня заглянула на кухню. Василий уже доедал яичницу.

— Танюш, я и тебе сделал. Будешь?

Она покачала головой.

— Нет. Вася, уходи, прошу. Я не хочу больше тебя видеть.

— Куда же мне теперь? — Он встал из-за стола и положил тарелку в раковину. — Я к тебе приехал. Ты и сама не против оказалась.

«Как со стеной», — подумала Таня и вдруг ужасно разозлилась на собственное малодушие. Как она могла быть такой слепой! Да она же ему на фиг не нужна! Приезжает к ней, только чтобы пар спустить, за человека вообще не считает. Набросился с порога, наплевав на её переживания из-за разрыва, просто потому что захотел…