Обет мести. Ратник Михаила Святого - стр. 4
Иван ударил брата по плечам тяжелыми ладонями. Тот счастливо улыбнулся, тряхнул в знак согласия русыми кудрями и, не удержавшись, крепко обнял родного человека.
– Уйдём вместе, словно сюда, – скороговоркой вымолвил Андрей. – А я мигом обернусь, обещаю. Любашка умница, она всё поймет. Лишь бы увидеться нам сегодня! А дотолковать можно будет и потом. Лишь бы все по совести было…
Глава 2
Деревушка, откуда близнецы были родом, располагалась на старой росчисти в глубине векового хвойного бора. Восемь низеньких, словно осевших в землю изб прикрывались от снега и дождя бурыми шапками соломенных крыш. Двери встречали входящего тёмными закопченными языками: каменки топились по-чёрному, и едкий дым выходил по-над притолокой, попутно остывая и отдавая своё тепло старому дому. Затянутые бычьими пузырями оконца подслеповато глядели на лесной мир. В вечернем сыром воздухе пахло конским и коровьим навозом, парным молоком и разваренной на скудный крестьянский ужин репой. Возле одной избы на длинных вешалах густо висели полуподвяленные караси.
Отец близняков Фёдор, сам около года назад серьёзно помятый медведем и с тех пор нормально владевший лишь правой рукой, известие сыновей встретил внешне спокойно. Эмоции с трудом читались на его лице: от глубокого шрама на левой щеке оно всегда казалось улыбающимся. Отец встал, лично проверил обе рогатины. Поправил на камне жало одной из них.
– Крупный? – был его единственный вопрос.
– Нет. Пудов семь-восемь, не более.
– Ну, с Богом! Держитесь там один другого. И главное – не робейте. Когда-то все равно вам надо начинать. Потом в серьёзной сече легче придется.
Поужинав варёной репой и хлебом, братья взяли оружие и в начинающихся сумерках вышли из дома. Мать Глафира широко перекрестила их вслед.
Уйдя за околицу, остановились. Андрей сунул в густой мелкий ельник секиру и рогатину.
– Потом заберу. Налегке быстрее до Любани обернусь. Не было ее весь день дома. Девки бают, с обеда по ягоды подалась. Теперь ждёт уж, поди. Не сомневайся, брат, догоню вскорости, вот те крест!
Он чуть виновато улыбнулся и неслышной поступью человека, привыкшего часто охотиться, быстро зашагал по чуть заметной тропке в глубь бора.
Иван направился в противоположную сторону. Сердце его билось ровно, дыхание было спокойным, взгляд цепко ловил с раннего детства знакомые тропинку, ручей, овражки. Казалось, шёл он не на смертельную, но необходимую забаву, а за белкой, когда острые стрелы в колчане заменяются на тупые, дабы не попортить ценную шкурку, столь охотно принимаемую сборщиками ненавистной ордынской дани. «По беличьему хвосту с дыма…» Живший бортничеством и охотничьим промыслом Иван уже который год выручал луком и тупыми стрелами все восемь семей, поселившихся в деревне в версте от устья впадающей в Волгу Тьмы. Как и те, в свою очередь, выручали хлебом всех Фёдоровых, когда кормилец призывался на рать или не мог из-за увечья засеять свои поля. Жили кругом, решали все кругом, боролись и спасались всей деревней. Ибо в одиночку в тех заповедных чащах в кризисное для Руси время начала четырнадцатого века от Рождества Христова они бы просто не выжили!