Обещанная колдуну - стр. 2
– Вот ты и стала взрослой, Агата, – тихо сказал он.
Всего несколько простых слов, от которых внутри все затрепетало, как от самых жарких признаний. «Вот ты и стала взрослой…» Неделю назад мне исполнилось восемнадцать. А значит, Даниель сможет обратиться к моему отцу с предложением руки и сердца. Его род – род Винтерс – так же богат и знатен, как мой: род Даулет. Отец согласится. Я стану женой Даниеля. Любящей, любимой и самой счастливой в мире.
Я ожидала письма или, возможно, подарка, милой безделушки – кружевного платка, колечка или розы, но у двери стоял тот, кого я меньше всего думала увидеть. Колдун. Вода стекала по его черному плащу. Он откинул капюшон, и темные острые глаза оглядели меня с ног до головы придирчиво, точно вещь.
А потом случилось то, что случилось.
– Мамочка! Папуля!
Я уже обеими ногами стояла в жирной весенней жиже, удерживаясь за перила буквально кончиками пальцев. Из дома выбежали слуги. Они спешили мне на помощь, и я на секунду вздохнула с облегчением, даже посмотрела на сумасшедшего колдуна с толикой жалости. От него сейчас живого места не оставят! Я однажды видела, как Уолтер, наш дворецкий, отколотил тростью бродягу, так тот едва унес ноги!
Следом на крыльцо вышел отец.
– Папуля! – обрадованно крикнула я.
Но папа, странное дело, на меня не посмотрел. Отец выглядел так, словно ему нездоровилось. Я всегда гордилась его выправкой и статью, тем, как открыто он смотрит в глаза собеседнику. Но сейчас папуля будто постарел лет на десять. Его обычно прямая спина сгорбилась, будто на плечи давил непосильный груз.
Он сделал знак слугам. Я даже сначала не поняла, что это значит. А потом… Это просто не могло быть правдой. И слуги тоже не поверили.
– Генерал Даулет?.. – растерянно переспросил Уолтер.
– Отпустите… его… – с усилием проговорил отец. – Пусть уходят… Вдвоем…
Губы его ходили ходуном. На меня он так ни разу и не посмотрел. Развернулся и ушел в дом. Закрыл за собой дверь.
Слуги переглядывались, не понимая, что происходит. Но приказа хозяина они ослушаться не посмели. Может быть, они подумали, что отец таким образом решил наказать меня за какой-то проступок. Не знаю…
– Папа! Папа! – кричала я, совершенно забыв про воспитание и манеры: ужас тисками сжал сердце. – Мамуля! Мама! Верн! Корн! Ада! Ирма!
Я случайно подняла голову и увидела свою семью в окне второго этажа. Мама рыдала, прижав к глазам платочек. Ада и Ирма стояли, вцепившись друг в друга. Они ничего не понимали, переводили испуганные глаза с меня на маму, потом Ирма, которой было всего десять, тоже начала плакать. Я не слышала, что она говорит, но по губам догадалась, что она повторяет мое имя: «Агата, Агата…» Верн был бледен, но, когда Корн рванул ко мне на помощь, поймал его за воротник и поставил рядом с собой. Я не поняла, что Верн сказал брату, но, кажется, что-то вроде: «Отец не велел…»