Обещания богов - стр. 50
– Ладно, я угощаю, – подвел итог Блох, доставая из кармана розовую карточку, испещренную цифрами и пунктирными линиями.
– Это что?
Искренне удивленный, журналист поднял глаза:
– Ты бы вылезал почаще из своего кабинета, старина. С двадцать седьмого августа всем выдают талоны на питание. Можешь получить свои семьсот граммов мяса и двести восемьдесят граммов сахара!
Не отвечая, Симон смотрел на розовый листок с заранее перфорированными купонами. Похоже на лотерейный билет или на медицинскую анкету.
– А я тебе что говорил? – выпятил грудь Мориц, помахивая талонами. – Война уже на пороге!
19
От Александерплац до отеля «Адлон» на Унтер-ден-Линден около трех километров. Несмотря на жару, Симон решил пройтись пешком. Он будет там около трех – лучшее время для охоты на дамочек.
Недосып вогнал его в пасмурное настроение, и бесполезный обед дела не улучшил. Он зря отменил сегодняшние сеансы. Scheiße![55] Берлин сегодня казался ему тяжелым, чопорным, некрасивым. Вильгельм II взялся за строительство, не жалея сил, и, похоже, с прицелом на «нео». А потому к концу XIX века Берлин заполонили здания в неороманском, неоготическом и необарокко стилях… Даже самые обычные дома кичливо украшались чем только в голову взбредет, демонстрируя смесь эпох и стилей.
Противная сторона, то есть беднота, тоже ответила на зов трубы. Промышленная революция вызвала такой приток народа в столицу, что пришлось чуть ли не повсюду строить отдельные кварталы, способные вместить деревенский люд, явившийся попытать счастья в столице.
А теперь нацисты разыгрывали третий тур. Никто не знал в точности, каковы планы Гитлера в отношении Берлина, но без них точно не обошлось. Весь город был в строительных лесах. Для начала сносилось все, что можно; вскоре будет видно, каков результат.
Симон в жизни не признался бы в этом публично, но ему нравилась нацистская архитектура. Было в ней ощущение чего-то колоссального, гигантского, а еще некая брутальная чистота, и это его очаровывало. Чтобы так строить, надо быть на «ты» с богами…
И как раз сейчас он спускался по Унтер-ден-Линден. Когда-то вся улица купалась в тени сотен величественных лип, вздымавших асфальт и вызывавших трепет в сердце. Гитлер все смел. Вместо пышных крон он насадил белые колонны, увенчанные золочеными орлами и свастиками в обрамлении лавровых ветвей. Теперь перспектива была словно прорублена в леднике, чьи прямоугольные тени готовы были разрезать вас пополам. Неплохо.
Симон снова вспомнил язвительные разглагольствования Блоха по поводу Польши и путей развития Третьего рейха. Уже давно он перестал интересоваться политикой. Не то чтобы он решил спрятать голову в песок, просто происходящее вызывало в нем глубокое отвращение, и он был сыт по горло всем, что касалось НСДАП.