Обещания богов - стр. 13

Вот уже шесть месяцев, как она выбрала второе.

– Спасибо, – сдержанно сказал он.

И с самым естественным видом убрал конверт в карман. Ирония ситуации: получить деньги за шантаж нацистской супруги в тот самый момент, когда его окружают эти отвратительные мундиры.

– Я тебе уже объяснял, что такова часть терапии, – продолжил он самым мягким голосом. – Это вознаграждение – ключ к твоему выздоровлению. Зигмунд Фрейд сказал…

– Schnauze![18] Ты просто грязный шантажист.

– Думай что хочешь, – с притворно оскорбленным видом отозвался он. – Я это делаю для твоего же блага.

– Деньги даже не мои, а мужа.

– Еще лучше!

– Ты несешь чепуху.

Он снова наклонился к ней и взял за руку.

– Грета, я ведь лечу тебя от кошмаров, верно?

– Да, – с надутым видом признала она.

– А откуда берутся твои кошмары?

Она подняла голову и испуганно огляделась.

– Замолчи.

Он наклонился еще ниже и прошептал:

– Они берутся из НСДАП, моя милая.

– Говорю же, замолчи!

– А откуда берутся деньги твоего мужа?

Она зарыдала, прижав к лицу ладони. Сквозь пальцы потекли слезы. Совершенно та же реакция, что у фрау Фельдман. К счастью, в гуле, стоявшем на террасе, никто не обратил на них внимания.

– Так что в определенном смысле, – шелковым голосом продолжил Симон, – это Гитлер мне платит. Он всего лишь возмещает ущерб, который нанес твоему мозгу.

Она вытерла глаза.

– Вечная твоя дерьмовая логика.

– Не строй из себя ребенка, – бросил он, доставая новую «Муратти». – Эти деньги послужат науке. Все лучше, чем дать им сгореть в войне, которая станет самым большим фиаско века. И унесет миллионы жизней!

Грета отодвинулась вместе со стулом. На лице теперь читалась не грусть, а скорее живейшее любопытство.

– Я не могу понять, каким чудом ты еще жив.

– Благодаря моему росту. Проскальзываю между дождевыми каплями и в результате выхожу сухим из воды.

– Капли скоро превратятся в снаряды.

– Наберемся терпения. Еще мартини?

Она закивала – как кукушка в швейцарских часах. Грета обожала изображать из себя ребенка, да, в сущности, она недалеко ушла от детства…

Он подозвал официанта и сделал новый заказ. Мысли в голове начали странным образом расплываться.

– Как дела у мужа? – вдруг спросил он, словно упорно хотел вывести ее из себя.

– Он в страшном волнении, – бросила она. – Эта история с Польшей здорово его возбудила.

Симон сделал еще глоток мартини и ощутил на языке горький кофейный привкус. И тут же к горлу поднялась волна желчи.

– Наконец-то у него встанет.

– Я бы тебя попросила, – оскорбилась она. – Дай мне сигарету.

Симон протянул ей портсигар, и Грета нервным движением вытянула «Муратти».