Обещание океана - стр. 2
Присутствие в доме вечно раздраженного отца и семейное дело, которое не давало никаких передышек, почти не оставляли Маэ шансов на личную жизнь. Ее это даже не расстраивало – она еще не оправилась от потери своего жениха. Ей больше не хотелось думать об этом, но по ночам ее часто мучили кошмары.
Маэ представляла себе бушующее море в ночном мраке, ледяной холод, который охватил упавшего за борт Ивона, его смертный ужас, его крики, уносимые ветром. Панику моряков на борту. Спасательные круги на воде, лучи прожекторов. Только что мог различить Ивон в этом хаосе? Наверное, он отчаянно боролся, захлебываясь в волнах, обрушивающихся на него. А потом наступала мучительная смерть, и его тело медленно опускалось на дно. Маэ снова видела, как траулер входит в порт. Получив утром сообщение по рации, она ждала на набережной, стуча зубами от холода и захлебываясь от рыданий. Шел дождь, под ледяным шквалом качались стоявшие на якоре корабли. Траулер наконец подошел к причалу и пришвартовался. Она увидела лицо отца, искаженное горем и чувством вины. За его спиной, опустив головы, молча крепили тросы двое моряков. Появился представитель капитана порта в сопровождении двух жандармов. Эрван рассказал, что несчастье произошло, когда он резко повернул штурвал, чтобы подняться на волну. Может быть, он сделал это слишком быстро и не успел предупредить о своем маневре. А Ивон, как и большинство моряков на рыболовных судах, никогда не надевал страховочный пояс, даже в шторм. Океан сомкнулся над ним. Его тело так и не нашли, и он считался пропавшим без вести. Отпевание проходило в отсутствии гроба; перед порталом церкви душераздирающе выли волынки бретонского оркестра. Маэ казалось, что она умрет от отчаяния. Пока эта женщина не подошла к ней и не разрушила ее самые прекрасные воспоминания, бросив ей в лицо чудовищные слова…
Она резко затормозила у дома из розового песчаника. Этот узкий дом с шиферной двускатной крышей и мансардой, стоящий вплотную к скале, был похож на большинство строений на побережье. Для Эрвана он символизировал начало его успеха: он переехал сюда из рыбацкой лачуги. Позднее он мог позволить себе и более просторное жилище, но у него не было никакого желания что-то менять. Эти стены еще помнили его жену и то счастливое время. Душа Анник жила в фаянсовых тарелках Кемпера с изображениями персонажей бретонских легенд, в нескольких книгах, стоявших на полке, в семействе медных кастрюль, висевших на стене в кухне и давно потускневших, потому что Маэ никогда не начищала их до блеска; в вышитом вручную покрывале, которым Эрван всегда застилал свою кровать. Он упорно держался за все эти предметы, чтобы они напоминали ему о жене. Он увяз в прошлом и не желал себе в этом признаваться.