Обещание Гарпии - стр. 19

А с молотком совести была вот какая история. Ещё с самого начала, вручая Еве книги, Настасья предупредила:

– Каждый день проверять у тебя уроки мне будет лень! Ты это скоро поймёшь и начнёшь халтурить. Поэтому, чтобы тебе было легче – вот! – она подбежала к шкафу-кладовке, который вмещал целую вселенную предметов, и принялась в нём рыться. Наружу вылетали отдельные вещи, в то время как голос Настасьи рассуждал в глубине шкафа: – Я как наш домовой. Не люблю ничего выбрасывать… Это во мне от бабушки… У неё одних пуговиц было около четырёх тысяч. И кроме того, странная банка с надписью «Крылышки мух, которых я когда-то видела». У меня от этого перемыкало мозг… Ага, нашла! – Настасья вынырнула из шкафа с деревянным молоточком, к которому была прикреплена синяя гармошка-пищалка. Когда молоточком по чему-то ударяли, гармошка издавала звук «пик!».

– Что это? – с тревогой спросила Ева.

– Голос совести, – сказала Настасья. – Мои родители-магоборы испортили мне им всё детство!

– Он же меня не убьёт? – спросила Ева, тревожась.

Настасья задумалась.

– Да нет, – ответила она не очень уверенно. – Но на твоём месте я бы не доводила его до крайности. Голос совести – он, видишь ли, очень настойчивый… А сейчас мы настроим его на твоё сознание!

И с этими словами Настасья несильно тюкнула Еву по лбу молоточком. «Пик!» – с предвкушением произнесла гармошка-пищалка. И для Евы началась новая, условно счастливая жизнь.

Комната, которую отвели Еве, прежде принадлежала сестре Антона Чехова Марии. Располагалась она рядом с гостиной. Кровать, письменный стол, диван, мольберт и кое-какие фотографии на стенах. И больше практически ничего. Как-то около часа безуспешно проискав расчёску, Ева убедилась, что раньше люди жили скромно. Любой человек мог перечислить, сколько на его полке стоит книг, сколько у него перьевых ручек, тетрадей и карандашей, и даже насколько сильно каждый карандаш исписан. Любое платье многократно перешивалось. Любая вещь латалась до бесконечности и никогда не выбрасывалась. Когда же приходила в такую негодность, что и латки некуда было ставить, из неё делали лоскутное одеяло. Даже у Екатерины II было меньше личных вещей, чем у любой современной девушки. Конечно, некоторые предметы царицы могли стоить дорого, например, шкатулку могли украшать бриллианты, но самих предметов было мало. Царица помнила каждый свой веер и переживала за каждое разбитое блюдце. И это царица. Что же тут говорить о бедной курсистке!

Ева открыла книгу и принялась за драконов. Помогая ей, рядом летал молоточек и голосом совести говорил «пик-пик!».