Объект: попаданка. Поцеловать, присвоить, жениться - стр. 18
Амбал предложил мне стул и занялся напитком.
― Значит, вы мастер приготовления рыбы? Я её очень люблю.
― Да будешь тут мастером, – снова пробурчал он. – Жрать-то больше нечего на этой проклятой Сокории. Кругом камни, стада пасти негде, овощи вырастить негде. Что с Залифа или из Агнерса, да Лозории привезут, тем и перебиваемся. А тут только птиц много, вот вам и яйца, и мясо, какое-никакое, да рыбы всякой, креветок, кальмаров, и прочих странных тварей полно. Я сам-то с Залифа сюда перебрался, вслед за любовью... – громила мечтательно вздохнул и расплылся в глуповатой улыбке, закатив глаза.
― Так вы женаты?
― Нет, – отмахнулся он и скривился, – надоела она мне, вечно ныла, что денег мало. Разбежались. Но любовь, госпожа... Это прекрасно, скажу я вам, – тут он достал два здоровенных ножа и принялся точить друг о друга. – Любовь так душу возвышает... – он резко развернулся к столу и рубанул по разделочной доске ножом, и в корзину на полу отлетела рыбья голова.
А хорошо, когда человек и на руки ловкий, и дело своё знает, и о душе думает...
― Виконт сказал, у вас какая-то интересная история с Мортом вышла...
― Да...История-то вышла, а вот рагу из осьминога нет, – хмыкнул Спенс и снова потеребил ус, взгляд стал задумчивым. – Вот представьте... День жаркий, на кухне открыты окна и двери, с моря дует лёгкий ветерок, – повар рассказывал так выразительно, что я сразу представила эту картину. – Вы стоите себе, думаете, чем бы вкусненьким порадовать хозяина, который всё равно это не оценит, размышляя о всяких-там призраках. И тут видите на столе хорошего такого, упитанного и свежего осьминога. Вы думаете: «О, отлично! Поварёнок на причал сбегал, принёс провизию»! Берёте ножи, натачиваете не торопясь, прикидывая, какие бы специи выбрать... Подходите к тушке, чтобы переложить на разделочную доску... И тут эта тварь как глаза откроет! А в голове у вас вопль: "Положи тесак, изверг окаянный!"... Я от страху нож выронил, отскочил к плите, свалил кастрюлю с начищенной картошкой, нога поехала на скользком полу, грохнулся на мягкое место, а там же картошка! Понимаете? В общем, картофелины подавил все, и свои две тоже... Ну, вы понимаете... – многозначительно умолк гигант.
Он выглядел жутко возмущённо, а у меня уже щёки сводило от сдерживаемого смеха. Кое-как удалось серьёзно кивнуть.
― В общем, я на полу, срамные места болят аж до слёз, а вижу, что осьминог, эта тварина, шустро так уползает по столу к окошку, которое на море выходит. А возле меня корзина стояла, там ножи были всякие на заточку приготовлены. Ну, я как пошёл их хватать, да метать! А в голове ор стоит, не в ушах, понимаете?! И слова такие обидные! Да я такое грузчику в порту не прощу, а тут какой-то головоногий склизкий гад! Чтобы меня осьминог обзывал? Ну, нет! И вижу, уходит, юркая сволочь. Я вскочил, рванул к нему, а тут снова картошка проклятая! Ох, как я летел по кухне... Как тот фрегат по волнам под всеми парусами! Врезался в стол, сверху на меня блюдо с мукой свалилось, потом черпаком огрело... А гад улизнул, – кровожадно закончил повар, и у меня щёки сводило от сдерживаемого смеха. – Понимаете, госпожа Жанна? Вот такой позор мне эта тварь учинила. До сих пор душа болит, требует сатисфакции! У нас же на Холлине так, честь превыше всего. А тут... Осьминог! И вот как жить с этим? Как? А хозяин, этот чёрствый человек, не хочет понять меня, защищает этого склизкого. Вот где мужская солидарность?