«О, возлюбленная моя!». Письма жене - стр. 3
Вспыхнувшая любовь! Ты можешь подумать, что то, что скоро вспыхнуло, скоро погаснет. О нет, любимая моя! Умоляю тебя – не думай так. Заклинаю тебя – не сомневайся во мне! Понимаю, что все произошло очень быстро и ты в смятении. Но не делай поспешных выводов, любимая моя! Не беги от своего счастья! От нашего общего счастья! Я знаю, что вместе мы будем счастливы, как никто другой на белом свете. Я знаю это, поверь. Моя любовь будет тому порукой.
Хочу немного рассказать о себе. Есть три Вольфа Мессинга… Не думай, что я сумасшедший, а читай дальше! Есть три Вольфа Мессинга. Первый – это тот, кто выходит на сцену и демонстрирует свои опыты. Ненавижу, когда меня называют «артистом» или «фокусником», потому что мои опыты – не концертные номера и не фокусы. Но люди считают так – раз на сцене, то артист, а я и сам не знаю, как мне называть себя.
Второй Вольф Мессинг известен немногим. О нем вспоминают, когда в нем есть необходимость, а затем оставляют в покое до следующего раза. Можно считать, что его не существует.
Третий (и настоящий) Вольф Мессинг – это сорокапятилетний одинокий еврей, потерявший всех своих родных в Польше, занятой проклятыми фашистами. У него большое сердце, в котором до вчерашнего дня была тьма и пустота. Теперь же в моем сердце свет любви, огонь любви, который зажгла ты, любимая моя. Я будто заново родился, увидев тебя. Безрадостная жизнь обрела радость и смысл. Одиночество всегда бессмысленно, ибо одинокий человек живет только для себя, а это все равно что не живет. «Если я только за себя – то кто я?» – говорил мудрый Гиллель[1].
Все мои близкие остались в Польше, только мне удалось выбраться оттуда. Хочется верить, что они спаслись или что хотя бы кто-то спасся. Надеюсь на чудо, жду, когда закончится война, чтобы попробовать разыскать их или их следы. Здесь я одинок. Я уже привык к своему одиночеству и думал, что оно будет вечным, но вчера вдруг все изменилось, и теперь я ликую, как человек, которому подарили новую жизнь.
Обо мне говорят разное и не всегда говорят хорошо. Что поделать? Если люди выдумывают, то скорее выдумают плохое, нежели хорошее. Мой дар привлекает ко мне внимание, но очень многие называют меня фокусником, а то и аферистом. Половина из тех, кто приходит на мои выступления, приходит для того, чтобы попытаться меня «разоблачить». Когда они уходят разочарованные, то говорят себе: «Очень уж хитер этот «фокусник», надо попробовать еще раз…» Так уж устроен человек – он ни за что не поверит в то, во что он не хочет поверить. Ты тоже можешь сомневаться во мне, любимая моя, ведь все непонятное рождает сомнения. И не стесняйся, читая эти строки, сомнения естественны для любого человека, который столкнулся с непонятным ему явлением. Что же касается моего дара, то он непонятен и для меня самого. Но чтобы доказать тебе, что я не аферист и не обманщик, скажу вот что. Когда ты пришла ко мне, первой твоей мыслью было: «Вблизи он совсем не такой, как на сцене, чем-то похож на Эфраима». Уловив эту твою мысль, я узнал еще кое-что. Эфраим был твоим двоюродным братом, сыном младшей сестры твоего отца, которую звали Двойра. Ты еще не сказала мне, но я уже знал, что твоего отца звали Мордхе и что вы родом из Бердичева. Ты сказала мне об этом при знакомстве, но ты не сказала, что вы жили в Бердичеве на Белопольской улице недалеко от водонапорной башни. Думаю, что этих сведений тебе будет достаточно для того, чтобы убедиться в моей правдивости. Мне хочется надеяться на то, что ты веришь мне без доказательств, но я человек аккуратный и предпочитаю сразу же расставлять все по своим местам. Пусть лучше доказательство будет лишним, нежели сомнение. И не волнуйся, пожалуйста, любимая моя, относительно того, что мой дар сможет причинить тебе какие-либо неприятности. Как я уже написал, я не имею привычки использовать свой дар в общении с близкими мне людьми. Таково мое правило. Мысль о том, что я похож на твоего двоюродного брата, была выражена столь ярко, что ее просто невозможно было не уловить. А о том, где жила ваша семья, я узнал только для того, чтобы дать тебе доказательство моей правдивости. Не думай, любимая, что я стану постоянно копаться в твоих мыслях или действовать на тебя внушением. Я никогда себе не позволю этого. Что хорошо на выступлениях, то не годится для дома. Тебе делает предложение не телепат Вольф Мессинг, а человек Вольф Мессинг. Если пожелаешь, ты можешь стать моей ассистенткой, всегда приятнее работать с близким человеком, который меня хорошо чувствует и понимает, нежели с посторонним. Но телепатия никоим образом не будет осложнять нашего счастья, любимая моя, клянусь тебе в этом!