О тех, кто в цирке не смеётся - стр. 29
– Деревянный? Видел.
– Это я принимаю альмагель. Его при язвах прописывают и после резекции желудка. Надо принимать и лежать, меняя позы, чтобы лекарство обволокло всю внутреннюю поверхность желудка.
Так вот, солдаты даже о «самоходе» не помышляли. На платформе развернули полевую кухню и к ночи сумели накормить полу – варёной перловой кашей, смешанной с рыбными консервами.
Утром нас «вытолкали» из вокзала и отправили к месту дислокации, это тот городок, где ты сейчас поселился. Правда, городка не было. Были палатки. Привезли нас туда, выгрузили, а там снега по пояс. Чтобы палатки поставить, снег даже не убирали, а просто обтаптывали.
За два дня сумели установить палатки на весь личный состав. Постепенно раздобыли буржуйки дополнительно к комплектным, нашли топливо и договорились о постоянной доставке. Кое – как быт наладили. Приступили к строительству своего постоянного городка, а именно, этого.
Утром солдаты поднимаются, а умыться негде и нечем, у всех тела от холода застывшие так, что не шевелятся. Комбат сам весь строй заставлял по утрам зарядку делать. Так, после зарядки, в самом деле начинали двигаться.
Чтобы утром солдат накормить, всю ночь стояла вахта и топила полевую кухню. Так еда получалась, когда нормальная, когда недоваренная, когда переваренная, а то и подгоревшая. Здесь не было разделений солдатская еда или офицерская. Все питались с одного котла.
После завтрака – строем на работу на эту площадку.
А здесь нам лишь территорию определили, а на ней девственный лес стоял и больше ничего.
Лес валили бензопилами и вручную, устроили у себя пилораму. Прямо на месте пилили из сваленного леса брус, плахи, доски. Что-то отдавали на обмен за половую рейку и вагонку.
Потом нашли копёр. Он нам забил свайное поле под первую казарму ещё зимой. Сразу начали строительство.
Этот же самый брус пустили на строительство, а он мокрый, мороженный. Балки такие тяжеленные, что краном не поднять, а мы всё на руках.
Вот однажды и я впрягся. Поднять не можем, все кряхтят, матерятся друг на друга, а до пояса не можем вытянуть. Тогда я подлез под балку и, упёршись спиной в нее, стал толкать брус вверх. Да не рассчитал возможности своего организма.
Резкая боль пронзила всё мое тело. Словно пуля прошла насквозь, перебуробив мои внутренности. Я упал без сознания, и как меня вытаскивали из-под бруса, как отправляли в городок, совершенно не помню. Очнулся в палатке вечером. Вокруг офицеры, ужинают. Увидели, что я пришел в себя, стали мне предлагать ужин. А я лежу, и пошевелиться не могу, такая дикая боль внутри меня! Ни есть, ни пить нет сил! Спрашиваю: