О судьбе и доблести - стр. 38
С другими он справился, и только плюща земля никак не принимала: он неизменно погибал, не вынося ее состава: она огненная, а плющ любит прохладу. Подобные отступления, если в них будет соблюдена мера, вызовут, может быть, меньше неудовольствия у людей ворчливых.
Александр, овладев Сузами, взял в царском дворце 40 тысяч талантов деньгами и несметное количество всякой утвари и всякого добра. Там же, говорят, нашли и на 5 тысяч талантов пурпурных тканей, окрашенных краской из Гермионы[41]; они пролежали 200 лет без десяти и были совсем как новые.
Объясняется это, говорят, тем, что ткань, окрашенную в пурпур, опускают в мед, окрашенную же в белый цвет – в прозрачное оливковое масло: она в течение такого времени и сохраняет ослепительную белизну и блеск. Динон[42] пишет, что персидские цари хранили в своей сокровищнице среди прочих присланных предметов и воду из Нила и Истра, словно утверждая этим огромность своей власти и свое господство над всеми.
Персида была недоступна для вторжения: она и гориста, и защищали ее из персов самые благородные и мужественные (Дарий находился в бегах). Нашелся, однако, проводник, знавший короткую обходную дорогу, он говорил на двух языках и был по отцу ликийцем, а по матери персом. Говорят, что, когда Александр был еще ребенком, Пифия предрекла, что ликиец проведет Александра по дороге в Персию…
Там произошло страшное избиение пленных. Он сам пишет, что приказал убивать людей, считая это к своей выгоде. Денег нашли столько же, как и в Сузах; прочее добро и утварь вывезли, говорят, на 10 тысячах подвод (в каждую запрягали по паре мулов) и на 5 тысячах верблюдов.
Увидев большую статую Ксеркса, которую толпа, проталкиваясь во дворец, впопыхах опрокинула, Александр остановился и заговорил, словно обращаясь к живому человеку: «Бросить тебя так за твой поход в Элладу или поднять за твою доблесть и душевное величие?» Долго простоял он перед статуей молча и затем ушел. Желая дать солдатам отдых (была как раз зима), он провел здесь 4 месяца.
Рассказывают, что, когда он сел впервые на царский трон под золотым куполом, каринфянин Дамарат, преданный Александру и бывший другом Филиппу, по-старчески заплакал и сказал: «Какой радости лишились эллины, умершие раньше, чем увидели Александра воссевшим на трон Дария».
Собираясь выступить против Дария, он как-то вместе с друзьями пировал и забавлялся. На пирушку к своим возлюбленным пришли и женщины, пившие вместе с остальными.
Одна из них, особенно известная, Фаида, родом из Аттики, любовница Птолемея, в будущем царя Египта, умело хваля Александра в одном и подшучивая над ним в другом, опьянев, дошла до того, что сказала слово, уместное по понятиям ее сограждан, но не соответствующее ее положению.