О-О - стр. 27
Иногда, впрочем, попадались особо упертые экскурсанты, готовые рискнуть – хотя бы и за дополнительную плату, хотя бы и в одиночку, без сопровождения. Такие горячие головы приходилось остужать известием о том, что по дороге наверх необходимо пересечь владения босса. На первоначальном этапе борьбы за Комплекс Барбур и его шпана успели заработать весьма дурную репутацию среди сталкеров, и теперь эта вполне конкретная опасность выглядела намного убедительней, чем смутная угроза О-О, для которого – или для которой? – и слова-то не нашлось.
Дойдя до конца коридора, группа переходила в корпус Си, на верхний этаж которого Барбур пускал молодых наркоманок, готовых на все ради очередной порции. Этот уровень, именовавшийся на жаргоне Комплекса откровенным словом «ебаторий», придавал и без того запретному характеру экскурсии пряный запашок греха. Внутрь лохов не пускали; гид останавливал группу в коридоре, крест-накрест перегороженном двумя хлипкими досками, и многозначительно объявлял:
– Дальше нельзя. Си-восемь. Частный приват.
Хомячки и хомячихи, заранее наслышанные об этой достопримечательности, благоговейно кивали и вытягивали шеи, пытаясь хоть что-нибудь разглядеть в боковых помещениях. Как правило, ебаторий пустовал – осторожный Барбур приводил своих девок на ночь и, во избежание проблем, отправлял восвояси уже на следующее утро после использования – но разыгравшейся фантазии хомячков вполне хватало и уголка матраса, чтобы живо вообразить все остальное.
Выждав достаточное время, гид вел раскрасневшихся лохов дальше – через препоны и ловушки корпуса Си – вниз, в царство бомжей и нелегалов. Их приближение улавливалось прежде всего носом. Подобно скунсам, беззащитные и запуганные обитатели уровней Си-один и Си-ноль располагали лишь одним средством обороны от жестокосердного мира – вонью и, нужно отдать им должное, использовали это средство на всю катушку. Казалось, сам воздух в коридорах представлял собой плотную, слипшуюся из миазмов субстанцию, которая настойчиво выталкивала прочь любые чужеродные тела. Стараясь дышать ртом, хомячки протискивались сквозь душные запахи застарелого пота, экскрементов и невообразимого варева, булькающего в огромных кастрюлях, – здесь не брезговали ничем, от скорпионов до крыс и собак.
По обеим сторонам коридора ворочалась – жрала, испражнялась, совокуплялась, рожала и снова жрала – бесформенная животная масса, отвратительная беспредельно, насколько может быть отвратителен лишь человек, лишенный всего человеческого. Внутри этого липкого комка плоти пузырились голод и похоть, позывы кишечника и жадный зуд гениталий – но наружу выдавливалось лишь одно-единственное чувство – страх. Больше всего тут боялись Барбура – до паники, до дрожи, и отсвет этого ужаса падал на любого захожего чужака.