О`Нил - стр. 25
– Извините, что перебиваю, но у меня в кармане есть медицинское заключение, что у меня в башке стоит титановая пластина. Она постоянно приносит мне неудобства в аэропорту, – пояснил я, улыбнувшись, и полез в карман. Протянув сложенный лист мужику, стоящему передо мной, я добавил: – Там всё написано с подписью и печатью руководства клиники.
Второй охранник подскочил с места и встал рядом, вчитываясь в белиберду, написанную медицинским языком на клочке бумаги. Когда я загуглил нужную мне информацию, чуть голову не сломал, но постарался выбрать максимально непонятный набор слов. Ну а подпись и печать нарисовать мне, как графическому дизайнеру, не составило труда.
– В голове?! – ошарашенно переспросил один из них, с сомнением посмотрев на мою шевелюру.
– Да. Я попал в аварию пять лет назад. Череп раскололся, чуть мозги на асфальте не оставил, кровищи было захлебнись, поэто…
– Мы поняли, – побледнев, перебил меня второй охранник, у которого, видимо, слишком тонкая душевная организация, и протянул мне лист. – Распишитесь в журнале посещений и вас проводят в комнату для встреч.
Вежливо улыбнувшись и кивнув, я сделал, как было велено, и направился в сопровождении одного из охранников в указанную комнату. Про себя отметил, что в журнале посещений напротив имени Дрейка было только моё имя. Заключенные имели право самостоятельно вписывать людей, которых они хотели видеть. Если тебя нет в списке, то тебя не пустят.
Зайдя в небольшую комнату, бегло оглядел её. Четыре камеры по углам, одна на столбе по центру, на котором в два ряда висело шесть небольших мониторов, демонстрировавших жизнь за пределами этой комнаты. Два охранника – один на входе, другой около столба. Десять столов, за каждым по два стула. Справа от входа находился аппарат с водой и разными снеками. На противоположной от входа стене было два прямоугольных окна, но с решёткой.
Никаких перегородок, как можно было ожидать, но меня предупредили, что прикасаться к заключенным нельзя. Если бы не наличие камер, решёток и до зубов вооруженных охранников, то можно было подумать, что это аскетичная зона ожидания в затрапезном аэропорту.
Я быстро прикинул, где лучше сесть, но тут в комнату ввели Дрейка. На секунду, показавшейся вечностью, я растерялся. Наличие на нём сигнально-оранжевой робы никак не способствовало спокойному дыханию. Просканировал друга, пока он шёл с заложенным назад руками. Вид у него был уставший, если не измождённый, синяки под глазами стали почти чёрными, щеки впали, глаза потухли. Я нахмурился и, взяв себя в руки, медленно подошёл к столу рядом с окном. С Дрейка сняли наручники и он сел.