О.Л. Книппер – М.П. Чехова. Переписка. Том 1: 1899–1927 - стр. 37

Кланяйся всем и сама будь здорова и благополучна.

Целую крепко, крепко, кланяйся комнатке своей и японцам на занавесках, и лестнице, по кот. я люблю прыгать. Евгении Яковлевне кланяйся хорошенько, скажи, чтоб она меня хоть немножко полюбила, я, право, не скверная и зла никому не желаю. Ольга.

Антон шлет поклоны тебе и матери.

Это второе мое письмо к тебе, милая Оля, если не считать последнего письма, котор. я писала вам, супругам, вместе. По-видимому, наши письма расходятся. Вчера ночью я вернулась из Бахчисарая. Если бы прибавить к этому очаровательному путешествию хорошее настроение, то было бы великолепно. Я ехала с компанией, в котор. был киевский актер Скуратов, Антоша его помнит, он играл в Москве в Пушкинском театре[187], и покойный Николай[188] рисовал его в «Зрителе» в роли из «Побежденного Рима». Много говорили о Худ. театре. Ты пишешь, что хотела бы написать моей матери, – за чем же дело стало? Очень бы хорошо сделала. Ты не думай, что она на тебя сердится, напротив; достаточно того, что ты жена Антоши, и она уже желает тебя видеть и тоже боится, что ты не будешь расположена к ней; боится, что ты не захочешь после кумыса приехать в Ялту. Антоша все пишет, что «я приеду тогда-то…», и о тебе ни звука. Как странно. Неужели правда, ты не приедешь в конце июля? Тебе разве по случаю бракосочетания не продлят каникулы, хотя бы до 15 августа? Ты знай все-таки, если не приедешь в Ялту, то очень обидишь мать. По правде сказать, я очень удивляюсь геройству матери, что она так легко примирилась с женитьбой своего любимчика, котор. все время только и толковал о том, что никогда не женится, и вдруг сразу огорошил – женился, да еще на актрисе… Она даже собирается тебе писать.

Ты мне пишешь о каких-то кикиморах, с котор. ты ехала на пароходе, и пишешь о них много, а вот о чем ты думаешь и что предполагаешь – ничего об этом не пишешь. Когда приедешь в Ялту, как будешь жить зимой? Ничего об этом не говоришь. Помнишь, в Гурзуфе и потом иногда в Москве мы с тобой мечтали жить вместе. Как же теперь? Дашь ты мне приют? Я думаю, что я вам не помешаю, а, быть может, сумею быть и полезной. Мое кухонное и столовое хозяйство может пригодиться на первых порах, покупать не надо. Держать квартиру одна я не буду – одиночество тяжело. Если тебя не устраивает жить со мной (до моего замужества, я решила выйти замуж – добрые люди уже ищут мне жениха[189]), то я распродам все и возьму комнату где-нибудь в семье. Мать решила жить в Ялте, на случай же приезда в Москву она будет останавливаться у брата Ивана. Иван еще не приехал. Завтра напишу Антоше. Скажи ему, что чек я получила. Собираюсь в Гурзуф и боюсь, что разревусь там от воспоминаний. Милая Олечка, приезжай ради Бога, мне страшно хочется тебя видеть и говорить с тобой. Неужели между нами ляжет бездна, как это всегда бывает, когда одна из подруг выходит замуж! Ведь у нас с тобой были исключительные отношения. Если ты не лгала, то ведь ты сильно была привязана ко мне, да? Обо мне уж и говорить нечего. Приеду ли я к вам, я еще не решила. Вероятно, не приеду, а буду с нетерпением ждать вашего приезда. Пиши чаще и побольше о нутре. Антоша все пишет: все останется по-старому, – на чертей по-старому, нужна не видимость, а мораль. Ну, Бог с тобой, прощай.