О ком молчала Кит - стр. 48
– Говори… – сквозь стиснутые зубы бросила я.
– Но Алексу ты не нравишься, ему нравится Сара Бейкер…
Вот и все, шах и мат. На меня будто вылили кипяток воды. Все горит. Я еле сдерживаю крик застрявший в солнечном сплетении. Ещё мгновение и железный барьер в глазах падет, тогда слезы охватят все моё лицо. Прикусив нижнюю губу, я делаю несколько шагов назад и прислоняюсь всем телом к стенке. Как странно: всего один человек, а столько горячи… Моё сердце готово разорваться на кусочки. Жаль нельзя отключить чувства и стать бездушным монстром. Чувствую во рту вкус железа; я прокусила губу до крови, забавно… Надо сосчитать до десяти и успокоится. Один, два, три, четыре…
– Кит, ты в порядке? – занервничала подруга.
Пять, шесть, семь…
– Как можно быть в порядке, когда ты только что узнала о том, что тот кого ты любишь, дышит другой?!
– Мне очень жаль, но лучше знать правду и идти дальше, чем верить в ложь, я не права?
Восемь, девять, десять…
Тут пришлось задуматься. Мне хотелось, чтобы Рокси продолжала говорить, ибо, если наступит тишина, я услышу самые больные размышления. Люди лгут, говоря, что в тишине ничего нет – в тишине живут наши самые безумные мысли. Их можно услышать только, когда слишком больно. И я их слышу…
* * *
Время уже около трёх часов дня. Я нахожусь в кабинете алгебры вместе с мисс Флинн. Она сидит за учительским столом и проверяет тесты, а я царапаю мелом по доске слова «дисциплина» и «контроль». Раз за разом. Одно и тоже. Практически вся доска исписана этими словами: дисциплина, контроль, дисциплина, контроль, дисциплина, контроль.
И самое ужасное не то, что я сейчас пишу какую-то чертовщину, а то, что пишу я это в полной тишине. Мысли развязались. Я стала думать о том, как глупо выглядела перед глазами Алекса, ведь ему нравится Сара Бейкер. Вспоминаю день кинокомедии в доме Харрисов; Ал клялся, что он к блондинке равнодушен, но солгал… Лучшему другу солгал! Возможно, если бы брюнет признался, все было бы иначе. Это не даёт мне покоя. На мгновение моя рука перестала писать заданные мисс Флинн слова, и я застыла на месте. Слышу лишь биение сердца: тук-тук-тук, тук-тук-тук.
– И почему ты остановилась? – не оборачиваясь, строго спросила учительница, поправляя стопку бумаг.
Ничего не ответив, я продолжила писать. Как же иногда хочется дать ей в нос… Прошло минуты две. Вся доска была исписана, а моя рука неимоверно ныла. Стряхнув с ладоней мел, поправив очки, я подошла к столу, за которым сидела Флинн и замерла в ожидании её монолога о плохом поведении. Наверняка все это закончится визитом моих родителей в школу.