О чём молчит снег - стр. 22
Для загулов, причём взаимных, тематических вечеринок со сменами партнёров, как вместе, так и по раздельности, мотивов с Индийский океан, а для моногамии – нет.
У Анюты же, очевидно, был иной взгляд на отношения, брак, верность, на жизнь вообще. Кто он такой, чёрт возьми, чтобы ставить под сомнения её убеждения?..
Хотел, тысячу раз порывался, каждый раз останавливался, порой мысленно бил себя ногами под дых, чтобы вернуть мозгам данную природой возможность соображать. Не нужен ты этой девочке со своими представлениями о «прекрасном». Просто-напросто не нужен, да и она тебе… зачем?
Хочется испортить кому-нибудь жизнь – есть Кристина. Тварь танком переехать можно, развернувшись трижды на месте, и ничего с этой сукой не случится, лишь отряхнётся и счёт предъявит за причинённые неудобства.
Выбросить бы из головы мысли об Анюте, желания, воспоминания о минутах общения, которые он складывал поближе к сердцу и любовался ими в приступах ненужной сентиментальности, но, похоже, Георгий становился отъявленным мазохистом и выбрасывать ничего не собирался. Напротив, он прямо-таки смаковал каждый миг, дыхание, взгляд, полунамёк на взаимную симпатию.
Говорят, для психики важно пережить опыт первой любви, с её возвышенными порывами, идеализациями. С открытием в первую очередь самого себя, своего места в мире чувственности. Георгий начал со второй, если не третьей, пятой, одиннадцатой любви, изначально покрытой коростой цинизма, похоти и сексуальных экспериментов за гранью общепринятых понятий.
Видимо, его чувства к Анюте были той самой, не случившейся в юности, первой любовью, поэтому Георгий не хотел, скорее не мог отпустить её. А что делать с ней, тоже не понимал, потому просто-напросто наслаждался, раз выпала такая возможность.
Неожиданно услышал шум за дверью кабинета, следом раздался отчаянный детский плач и глухой голос Анюты, уговаривающий не плакать.
Дважды стукнул костяшками пальцев по двери, открыл кабинет. Василиса – трёхлетняя очаровательная особа, – сидела на стуле, вцепившись в стол, и совершенно не очаровательно надседалась в рёве, одновременно пытаясь увернуться от рук мамы.
– Анют, что случилось? – нахмурился он, оглядывая представшую картину.
– Мы уже уходим, Егор Давидович, – выпалила Анюта, бросая быстрый настороженный взгляд на нежданного гостя.
– Нет, я не пойду! – закричала Василиса, забарабанив ногами в розовых кроссовках по столу.
– Хорошо, останешься, – согласился Георгий, садясь на корточки рядом со стулом Василисы.
Та озадаченно посмотрела на говорящего, недовольно повела плечиком в белой пушистой кофточке, задумалась о чём-то своём и снова закатилась в крике, настолько громком и отчаянном, что на пороге появился охранник, внимательно оглядывая происходящее.