О чем молчат мертвые - стр. 36

» Если бы она попыталась объяснить это своим подружкам – которых у нее на самом деле и не было, – они бы подумали, что она слишком придирчива и неблагодарна. А Мириам вряд ли смогла бы донести до них, что Дэйв только делает вид, будто его заботит, чтобы ей было хорошо, а в действительности просто пытался сделать все, чтобы она не получила никакого удовольствия. Ему, казалось, всегда было ее немного жаль, а себя он считал подарком, дарованным этой бедной девочке с севера, которую он приютил.

Джефф перевернул ее, и она вцепилась в изголовье привинченной к полу кровати. Он крепко обхватил ее и вошел сзади. В этом для Мириам не было ничего нового – Дэйв тоже старательно изучал «Камасутру», – но Джефф был молчалив, а его действия преисполнены уверенности, и это было для нее в новинку. По словам Дэйва, так уж сложилось физиологически – да, Дэйв всегда объяснял ей ее собственную анатомию, – что она не может испытывать оргазм, однако с Джеффом это происходило регулярно. Правда, не сейчас. По крайней мере, не прямо сейчас. Впереди у них был целый день, поэтому они не торопились. Или старались не торопиться.

Когда Мириам только устроилась на работу, она и не думала о любовных романах на стороне или даже о безобидном флирте. Нет, секс был для нее не особо важен, по крайней мере, так она думала, выходя замуж за Дэйва. Ее сексуальный опыт был на тот момент несколько ограничен – так диктовали нравы того времени. Хотя, скорее, даже не столько нравы, сколько возможные результаты: средств защиты было не так много, а растить детей в одиночку было не так просто. И все же, когда Мириам познакомилась с Дэйвом, она уже не была девственницей. Ради бога нет, ей ведь было двадцать два, и у нее уже были отношения с парнем из колледжа, и у них в этом плане все было просто замечательно. Умопомрачительный секс, как говорят теперь, но ее ум действительно помрачился после того, как жених внезапно исчез, ничего ей не объяснив и осуществив тем самым суровые пророчества ее матери насчет коровы и молока задаром.

Врачи сказали, что у нее случился нервный срыв, и Мириам всегда считала, что этот термин идеально отражал происходящее. Вся ее нервная система словно в один миг перестала функционировать. Ее будто парализовало, а все основные функции организма, ответственные за сон, питание и естественную нужду, дали сбой. Первую неделю она могла спать не больше четырех часов в сутки и почти ничего не ела. Вторую поднималась с постели, только чтобы набрать себе тонну еды, причем тянуло ее на странные сочетания, будто она была беременна: тесто для шоколадного печенья, яйцо всмятку с мороженым, морковь с патокой… В конце концов она бросила учебу и вернулась домой в Оттаву. Родители расценивали все ее проблемы как прямое следствие несерьезного обращения не столько по отношению к молодому человеку, который им, кстати, даже нравился, сколько к самим Соединенным Штатам. Они почему-то не одобряли решение Мириам учиться там. Скорее всего, они просто подозревали, что это был первый шаг в ее плане покинуть Канаду, а за компанию и родительский дом.