Нью-Йорк – Москва – Любовь - стр. 28

– Ты живешь со мной, спишь со мной, ты меня по утрам целуешь, и ночью… Мы с тобой любим друг друга ночью. Это для тебя неважно?

– Это важно, – улыбнулась Алиса. – Если мы с тобой любим друг друга, это важно. И не только ночью. Но я не понимаю, при чем здесь мой разговор с Джонни.

Конечно, она прекрасно понимала, при чем. Марат ревновал ее к Джонни Флаэрти. Она только сейчас догадалась, как он ревнив – у него лицо стало белым от ревности, словно от мороза.

– При том! При том, что он сказал, что я тебе не пара. Скажешь, нет?

– Какая глупость, – поморщилась Алиса. – Не пара – ведь это говорят, когда собираются пожениться? Но мы с тобой не строили таких планов. А если бы строили, я не стала бы ни с кем советоваться. Даже с Джонни, хотя он мой давний дружок.

Она снова улыбнулась, чтобы смягчить свои слова про женитьбу, которые, может быть, могли его обидеть. Ей было жаль Марата с его ревностью, и сама его пламенная ревность была даже красива. Но она знала, что в любви не имеет значения ни жалость, ни красота любых побочных чувств. Любовь сама по себе такое чувство, которое делает неважным все остальное.

Алиса не знала, откуда взялось у нее такое убеждение, но не сомневалась в его верности.

Она повела плечами; Марат опустил руки.

– Ты меня с ума сведешь, – глухо выговорил он. – Ты такая, что я от ревности сдохну.

– Джонни говорил всего лишь, что мы с тобой мало где-нибудь бываем, а в Москве много интересного, – успокаивающим тоном сказала Алиса. – Я думаю, он прав.

– Черт его знает, – нехотя произнес Марат. – По-моему, это какой-то провинциальный комплекс. Ах, Москва, ах, Третьяковская галерея, побежали быстрей! У вас-то это откуда? Были б вы еще из своего какого-нибудь захолустья американского, тогда понятно. Но Нью-Йорк же…

– Вот именно. Нью-Йорк у меня в крови.

– От бабушки? – усмехнулся он.

Алиса не ответила. Она сама не очень понимала, откуда берется в человеке то, что составляет суть и смысл его жизни. И уж точно не собиралась обсуждать это с Маратом. Он был не тот человек, с которым обсуждают такие вещи. Вот Джонни был тот самый человек. Но с Джонни ей совершенно не хотелось бы прийти сейчас домой, и торопливо раздеться, чтобы поскорее оказаться рядом под одеялом, и почувствовать, как его холодное после прогулки тело теплеет, горячеет, становится совсем горячим… А с Маратом ей всего этого хотелось, и так сильно, что неважной становилась его оскорбительная ревность. Даже головная боль прошла при одной мысли о том, что через пять минут они будут дома.

– Ты одна дойдешь? – сказал Марат.