Нью-Йорк - стр. 100
И вот возникло оживление. Открылась маленькая дверь в задней части зала, и два стража в черном, похожие на огромных шмелей, ввели Зенгера. Тот, заключенный между ними, казался очень маленьким – приятный человечек в синем сюртуке, который, однако, держался отважно и с поднятой головой дошел до клетушки со скамьей, где и был заперт.
Прочли обвинение. Генеральный прокурор встал.
Кейт уже бывала в судах. Она знала, чего ждать. В скором времени юрист объявил Зенгера «подрывным элементом», виновным в клевете, призванной скандализировать и очернить доброе имя губернатора Косби. Жюри внимало. Ей было не прочесть мыслей присяжных.
Затем поднялся Чемберс и вяло сказал несколько слов в защиту печатника. Кейт увидела, что отец насупился.
– Заступники Зенгера могли бы выставить защиту и получше, – шепнул он ей на ухо.
Но тут произошло нечто странное. Преклонных лет джентльмен, тихонько сидевший в заднем ряду, вдруг встал и чопорно пошел вперед.
– Ваши чести, если вам будет угодно, я нанят представлять подсудимого.
– А кто вы такой? – раздраженно осведомился один из судей.
– Гамильтон, Ваша честь. Эндрю Гамильтон. Из Филадельфии.
И Кейт увидела, как ее отец вздрогнул и возбужденно подался вперед.
– Кто это? – спросила она.
– Лучший судебный адвокат в Америке, – тихо ответил он, тогда как помещение наполнилось гулом.
Было ясно, что судьи и генеральный прокурор захвачены врасплох, но сделать ничего не могли. Они удивились еще сильнее, когда филадельфийский адвокат хладнокровно уведомил их:
– Мой клиент не отрицает того, что публиковал оскорбительные статьи.
Таким образом, прокурору не понадобилось вызывать свидетелей. Последовала долгая тишина, наконец прокурор Бредли, теперь уже изрядно озадаченный, встал и заявил, что коль скоро подсудимый не отрицает того, что печатал клевету, жюри должно признать его виновным. Чуть нервно глянув на Гамильтона, он также напомнил жюри, что не имеет значения, правдивы были статьи или лживы. Они в любом случае являются клеветой. Затем прокурор перешел к пространному цитированию законов, положений общего права и Библии, после чего объяснил жюри, почему клевета считается столь тяжким преступлением, а также то, что у них нет иного выбора, как только признать Зенгера виновным. Наконец он сел.
– Гамильтон уже проиграл, – шепнула Кейт отцу, но тот ответил коротко: «Жди».
Старик из Филадельфии, похоже, никуда не спешил.
Он подождал, пока Чемберс не скажет несколько слов в защиту, после чего отложил свои бумаги и медленно встал. Он обратился к суду почтительно, однако лицо его выдавало легкое недоумение из-за всего происходящего.