Няня в (не)приличную семью - стр. 39

Он развел руками.

И смех и грех…Я потрясла головой, пытаясь согнать с лица неподходящую к случаю ехидную улыбку.

- Прохор Андреевич? Вы серьезно думаете, что я способна на такое?

- Вы же обижаетесь на нее? А женщины способны на многое, если их обидеть, - он флегматично пожал плечами, при этом не спуская с меня пронизывающего взгляда.

- Ну знаете ли, если каждый будет жить по принципу «око за око», то в мире и зрячих людей не останется.

- Какие мудрые речи в столь юном возрасте, - Вяземский, кажется, начал откровенно глумиться.

- Это не мои речи. Их приписывают многим философам, - пытаясь сохранять спокойствие, ответила я.

А он не сводил с меня испытывающего взгляда, вызывая противоположные эмоции. Хотя противоположные – это две. На разных полюсах. У меня же этих эмоций был букет и маленькая бутоньерка в придачу. С одной стороны, он жутко бесил своей барственной небрежностью. С другой, будил во мне зверя, который, невзирая на правила поведения прислуги, рвался поставить его на место или еще лучше выбесить, заставить выйти из себя. А еще мне жутко не хотелось выглядеть в его глазах глупой. Но почему-то это у меня получается лучше всего.

До сих пор уши начинают полыхать, как вспомню наш ужин в ресторане, когда я пыталась изображать невесту Демида.

Позволив мне увлечься мороженым и чуть расслабиться, он неожиданно спросил в лоб.

- Ну если вы девушка моего брата, то определенно знаете, где у него родимое пятно. Так ведь?

Я бросила испуганный взгляд на Демида, потом непроизвольно на Вяземского, и он все понял.

Нет, ну какие дураки! Бизнесмены, с умением просчитывать все ходы! Да их и в монополию детсадовец обыграет! Как они могли не предупредить меня об «особых приметах»?

- Прохор, зачем ты смущаешь Машу? Мы с ней еще не спали, если ты об этом, - тут уж Демид был убедителен, так как говорил чистую правду. Однако это был прощальный взмах белым платочком вслед уходящему поезду.

- А Маша не смущается, она думает, что ты клинический идиот, раз не подумал о таких важных моментах.

- Ну так у меня же никаких таких моментов и нет, - окончательно утопив нашу легенду, Демид поджал губы. А я окончательно превратилась в помидор от стыда.

Собрав остатки самообладания, я выдавила из себя:

- Спасибо, мороженое было очень вкусным. И мне пора.

И вот сейчас от этих глупых обвинений мне стало не по себе. Неужели он и вправду думает обо мне так? Ну конечно, если раз поймал меня на лжи, так теперь всех собак может на меня вешать!

Теперь я должна доказывать, что я не верблюд! Но вот как?! Если Илона будет и дальше настаивать, что это я, значит, меня выгонят. Но унизительно оправдываться и заверять всех, что это не я, вообще не хотелось. Или они ждут, что я, в лучших русских традициях, упаду в ноги и начну причитать: «Прости, царь-батюшка! Не погуби! Не виноватая я»