Няня в (не)приличную семью - стр. 3
Черт! Но деньги же нужны позарез, и, наверно, в другом месте придется научиться не принимать близко к сердцу заскоки хозяев. Это работа. Просто работа. Как в зоопарке с животными. Ты им улыбаешься, даешь корм, но спиной не поворачиваешься. Никогда.
- Прохор Андеевич, - раздался голос очевидно, с кухни. – Илона Эдуардовна зашла в комнату Лушеньки, а она начала кричать. Выбежала на лестницу, оступилась, и, если бы не эта девушка, Лушенька расшиблась бы.
Пожилая, довольно полная женщина в форменной одежде горничной, как я себе представляла по фильмам, неловко переваливаясь, торопилась к нам.
- Папа, пусть она будет жить у нас! – потребовала малявка, не отпуская меня.
- Лукерья! Марии нужно уже уходить, - непререкаемым тоном (кто б сомневался) заявил Вяземский.
- Нет! Она спасла меня. А Илонка твоя меня бы не поймала, потому что она ничего не умеет. Я хочу, чтоб Маша жила с нами. Она ж к тебе на работу пришла устраиваться? Вот и пусть работает, и со мной играет.
- Нет, она приходила по личному делу, - не моргнув глазом, соврал Вяземский.
- Папа! – возмущенно фыркнула малышка. – Кого ты лечишь!? По личному вопросу к тебе такая простушка не придет. Ты ее дальше ворот не пустишь.
Вот это глаз-алмаз! Да я в ее возрасте, наверно, и слов таких не знала. Могла бы сказать красивая тетя или некрасивая. Но это заявление удивило не только меня. Сам Невозмутимый от неожиданности покачал головой.
- А как ты определяешь, простушка или нет?
Малышка закатила глаза, изображая «Ой, все!»
-Ну вот наша Маша - простушка. Ни тебе колец, ни браслетов. Губы не накрашенные. А вот Илонка твоя – эта цаца. У нее брови – во!
Девчушка изобразила характерное движение, которым в известной сказке «Морозко» мачеха тестом замазала брови Настеньке.
- К тому же вся прилизанная, боится улыбаться, чтоб морщины не завелись. Зато орать может!
Малышка покрутила головой, показывая реакцию на воображаемый крик. И тут же переключилась на меня.
- Пойдем играть? – маленькая королевишна, очевидно, уже решила, что я ее игрушка, и мнения папы особо не спрашивала.
- Луковка, мне, правда, нужно идти, - прозвище пришло в голову сразу же, как только я поставила ее на пол. Золотистые волосенки, завязанные в жидкий хвост на макушке и круглые щечки до кучи к ее имени выдавали вот такую ассоциацию.
Малышка хихикнула, смешно закрыв носик ладошками.
- Меня так никто не называл!
- И не будет! У тебя есть имя. – Вяземский метнул в меня убийственный взгляд. Наверно, так смотрела Медуза Горгона, превращая людей в каменные статуи. – А Мария уже уходит.