Няня для волшебника - стр. 35

Магия – это чудо. И относиться к нему надо соответственно, как к чуду, с уважением и достоинством. Иначе, как бы смешно это ни звучало, можно его утратить и никогда больше не найти.

И вот я воспользовался чудом, чтобы привести себя в порядок.

Невыносимая Дора стояла ко мне спиной. Изредка я косился в ее сторону, вспоминая, как пришел в сознание после почти трехлетнего сна, и первым, что увидел, были ее широко распахнутые от удивления и страха глаза. Понимание того, что она держит меня цепкими ручонками за нежные места, пришло уже позже.

Она не нравилась мне. И то, что я сейчас от нее зависел, не нравилось мне еще больше. Можно было бы попросить Энцо приставить ко мне другую служанку, но это было бы похоже на каприз, а я меньше всего хотел превращаться в барина, которому все не так и не этак.

- Спасибо, - сказал я, и губка легко опустилась на столик с банными принадлежностями. Дора накрыла меня одеялом и промолвила:

- Сейчас чтение, милорд. Какую книгу вам принести?

Я бы предпочел «Кодекс Ганта», учебник, по которому когда-то давно обучался высшей магии. Но глаза еще пекло от долгого чтения, а заставить Дору читать эту книгу – все равно, что приказать ей броситься в пропасть. Магия не создана для непосвященных, и девчонку могло попросту изувечить.

- Садись, - приказал я, и Дора отодвинула от кровати стойку с губками и порошками и послушно опустилась в кресло. – Какие книги есть в вашем мире?

Дора улыбнулась. Должно быть, ей было приятно вспомнить о своем доме.

- Самые разные, милорд, - ответила она. – Приключенческие романы, любовные, классическая литература, конечно… Еще стихи. В вашем мире ведь есть стихи?

Я усмехнулся. Ну еще бы их не было. Стихотворный ритм и размер как раз и являются частью той силы, что создает волны жизни, которые пронизывают все миры.

- Почитайте что-нибудь, - приказал я и мысленно дал себе оплеуху. Обратился к служанке на «вы», словно к даме! Дора смущенно опустила глаза, словно я внезапно потребовал не прочитать стихи, а раздеться донага перед толпой народа. Возможно, она просто не помнила никаких стихов – но Дора вдруг села ровнее и начала читать:

Люблю тебя, Петра творенье,
Люблю твой строгий, стройный вид,
Невы державное теченье,
Береговой ее гранит,
Твоих оград узор чугунный,
Твоих задумчивых ночей
Прозрачный сумрак, блеск безлунный,
Когда я в комнате моей
Пишу, читаю без лампады,
И ясны спящие громады
Пустынных улиц, и светла
Адмиралтейская игла,
И, не пуская тьму ночную
На золотые небеса,
Одна заря сменить другую
Спешит, дав ночи полчаса.